Время жить. Пенталогия (СИ)

Большую часть больных и раненых, включая Эргемара, разместили в одном из военных грузовиков. Собеско, Даксель и Чирр Чолль оказались во втором, причем едва смогли найти себе там свободное место. Большой кузов, крытый брезентом, был почти доверху забит различным хламом: от шести бочек с бензином, выстроившихся вдоль борта, до положенного набок старинного комода со встроенными часами. Пассажиров там было только трое — широченная бабища в богатой шубе внакидку, носящая на себе целый склад дорогих, но на редкость безвкусных ювелирных изделий; прыщавый худосочный юнец и жилистый мужичок лет пятидесяти в полном снаряжении богатого туриста — навороченные горные ботинки с шипами, непромокаемая ветровка на пуху, мягкая меховая шапка с наушниками и в ногах — ярко-оранжевый рюкзак со множеством ремешков и кармашков. Еще трое сидели в широкой кабине: представительный полный пожилой мужчина с неожиданно жестким и суровым лицом подвижника или аскета, мускулистый широкоплечий парень в кожаной куртке и румяная крепко сбитая деваха с тяжелой копной темно-рыжих волос, перехваченных узкой ленточкой.

Кен Собеско сидел на свернутом в рулон ковре и, придерживаясь за доски заднего борта, смотрел назад. Грузовик, рыча мотором, преодолел невысокий подъем, скрылись из виду одинокая могила и бессильно завалившийся в канаву автобус, промелькнул и исчез знакомый указатель — правильно, нам направо — а затем пошел по сторонам обычный сельский пейзаж — лесопосадки, сжатое поле, лесопосадки, виноградник, снова сжатое поле…

— Дорога какая-то странно пустынная, — вдруг понял Собеско. — Будто вымерло все.

— А так и должно быть, — важно объяснил Чирр Чолль. — Кодирне рядом: те, кто хотел, уже уехал, а остальным — куда им разъезжать и зачем? А может, это мы на какой-то глухой проселок заехали. Так на дорогах людей хватает, особенно много пеших.

Собеско знал, что до Кодирне было не более двадцати километров, но этот отрезок дороги, петлявшей среди полей и ветрозащитных лесополос, показался ему бесконечным. Он вздохнул с облегчением, когда грузовик, наконец, свернул с проселка на широкое шоссе, обсаженное с обеих сторон раскидистыми деревьями.

— Ну вот, почти приехали, — удовлетворенно заметил мужичок в ветровке. — Я эту дорогу знаю, тут до города километров пять или шесть, не больше…

А дальше… А дальше время словно замедлилось или, наоборот, ускорило свой бег, сжавшись в тугую пружину.

Далеко позади из-за деревьев прямо на дорогу выскакивает человек в военном камуфляже, размахивая руками. Он что-то кричит, но за дальностью расстояния и шумом мотора никто не может разобрать его слова.

Грузовик сбрасывает скорость, перебираясь через широкую выбоину. Еще одна выбоина, трещина, воронка от снаряда, на краю множество металлических обломков. Сгоревший автомобиль, и еще один, и еще, и груда смятого металла, в которой едва угадывается лежащий на боку грузовой трейлер. Кто-то в кузове вскрикивает, но разбитые машины уже остались позади, а по бокам дороги появляются одноэтажные домики… Нет, только пустые каменные коробки без крыш, и языки копоти тянутся вверх от темных провалов окон. А от следующего остался только фасад, словно обгрызенный с краю, и большой обеденный стол, выглядывающий из кучи битого кирпича…

Внезапно большой черный автомобиль метрах в тридцати позади словно расплющивает исполинским молотом. Грохот, пламя, визг и скрежет металла, грузовик резко набирает скорость, его немилосердно трясет на ухабах и бросает из стороны в сторону. Собеско чуть не вылетает из кузова, но успевает ухватиться за борт.

— Что ты делаешь?! — визгливо вопит толстая женщина, прижимая к широкой груди объемистую звякающую корзину. — Побьется же все, дурень!..

Взрыв, еще один взрыв, горящая легковушка на обочине и тут же — лежащий на боку джип Чолля с еще вращающимися колесами. Тело Руны безвольно свисает вниз, зацепившись за распахнутую дверцу.

— Мама! — пронзительно кричит Чирр Чолль. — Остановитесь! Остановитесь! Там мама!

Он остервенело колотит в перегородку, но грузовик только наращивает скорость.

Лежащий на боку джип все отдаляется и отдаляется и вдруг исчезает в яркой вспышке желто-оранжевого дымного пламени.

«Сорок литров», — отстраненно вспоминает Собеско. Чирр Чолль закрывает лицо руками и без звука валится ничком на корзины и баулы.

Снова резкий поворот. Военный грузовик с ранеными, врезавшийся в дерево на обочине. Кто-то пытается выбраться из кузова. Из кабины неловко выпрыгивает человек и, припадая на ногу, нелепыми скачками бежит прочь от дороги. Вспышка! Грузовик на обочине окутывается быстро расширяющимися клубами белого дыма. Дым нагоняет бегущего, тот хватается за горло и падает как подкошенный.