Время жить. Пенталогия (СИ)

— Продукты там… Только что получил… Хлеб, значит, буханка и еще четвертушка, пакет молока, рыбины две, таблетка масла… Да, три яйца еще, в отдельном кулечке, и пять конфет. И пакет крупы.

— Есть, — кивает сержант.

— А еще бумажник, бумажник мой там! Семнадцать… Нет, восемнадцать лаков с мелочью. Паспорт мой, паспорт на имя Дорина Стиму. Две фотографии — наша семья. И карточки! Карточки! На пятерых! Дорин Стиму, Дела Стиму и три детские: Альдо Стиму, Тэль Стиму и Рани Стиму. Ну… и книжка еще, «Лабиринт» называется.

— Есть такая книжка, — удовлетворенно подтверждает сержант. — Ну что же, господин Стиму, получайте ваши вещи назад. Только будьте впредь повнимательнее, прошу вас. А то кто ж это карточки в сумке носит?

Мужчина путано благодарит, но сержант уже поворачивается к парню.

— Та-ак, а что с тобой делать?… Э-э-э, приятель, да я тебя знаю! Что, опять? Ну, ты закон знаешь. Первый раз — прощение, второй — предупреждение, а третий…

У парня подламываются ноги, и он бухается на колени перед сержантом.

— Не надо… — шепчет он. — Не надо… Я больше не буду… Никогда…

— Э, нет, — сержант брезгливо отпихивает его в сторону. — Сам воровал, сам сумел и ответ держать. Увести его. А вы проходите, — обращается он к Собеско, Дакселю и Чирру Чоллю, наблюдающими за сценой. — Нечего здесь смотреть, не в театре.

И они идут дальше вдоль притихшей очереди.

— Ну вот, мы почти пришли, — оживляется Чирр Чолль, возвращаясь к роли экскурсовода. — Сейчас повернем за угол, и будет Приморский проспект. Это одна из центральных улиц… Ой!

Без сомнения, Приморский проспект был не только одной из центральных, но и одной из красивейших улиц города. Универмаги, красочные витрины бутиков, рестораны и кафе, административные здания и море реклам… Но сейчас проспект уродовала полоса наполовину расчищенных развалин, протянувшаяся на два квартала.

— Что же это?! — растерянно произнес Чирр Чолль.

Похоже, это прозвучало слишком громко, потому что проходящая мимо пожилая женщина сочувственно посмотрела на него.

— Пришельцы, будь они прокляты! Кто ж еще?!

— А как же… — Чирр Чолль совсем потух. — По радио говорили, безопасная зона…

— Может, она и безопасная, — вздохнула женщина. — Только в первую ночь нас все равно бомбили. Здесь, в центре, еще ничего, а вот на окраинах, особенно, в заводских районах… Племянник у меня там погиб…

Шуанское консульство — трехэтажный дом с забитыми фанерой окнами, располагался почти сразу за развалинами. Его окружала густая толпа.

— Ничего не понимаю, — Дилер Даксель недоуменно пожал плечами. — Откуда в Лешеке столько шуанцев? Подождите здесь, я попробую разузнать…

Даксель вернулся минут через пять.

— Плохо дело, — сказал он. — В городе всего четыре консульства. Ну, горданское и валезское понятно, чем занимаются. Вилкандское работает только со своими, здесь вилкандцев много живет. Вот на шуанское и повесили всех остальных иностранцев. Сегодня нам уже здесь ничего не светит, надо будет очередь еще с ночи занять. Или в горданское пойдем, что ли? Все равно, в общую очередь на эвакуацию записываться бессмысленно. Говорят, в ней значится уже полмиллиона человек, а в день из нее отправляют менее десяти тысяч… Что, Кен, теперь пойдем в твой штаб?

Штаб на улице Нидда, 5 располагался в здании провинциального управления финансов, о чем свидетельствовала табличка у входа. Как и все прочие административные здания в городе, он был полон народа, увлеченно решающего какие-то свои дела или неотложные проблемы глобального масштаба. Только в нем, увы, никому не было дела до контуженного капитана авиации, прибывшего в город согласно уже никому не нужному приказу.

Спустя очень суматошный час Собеско подпирал стену у одного из кабинетов, хозяин которого, как ему сказали, занимался обустройством летчиков. Чувствовал себя Собеско отвратительно — он устал, голова раскалывалась от шума и духоты, а единственный стул занимал одноногий старик с колодкой орденов на офицерском кителе старого образца.

Внезапно шум в коридоре слегка поутих. Офицеры вытягивались в струнку, приветствуя седовласого маршала, шествующего в окружении свиты. Собеско с большим трудом отклеился от стены и отдал честь, на секунду встретившись с маршалом взглядом. От резкого движения в глазах его потемнело, ноги подкосились, и Собеско, к собственному стыду и изумлению, рухнул без чувств на пол. Последней его мыслью было осознание того, что он уже встречался с этим маршалом, причем совсем недавно.

— Поддерживайте, поддерживайте голову… Вот так…

Кто-то влил в рот Собеско солидную порцию какой-то дряни, чуть бы даже не неразбавленного спирта. Собеско поперхнулся, закашлялся и открыл глаза, понемногу приходя в себя. И прямо над собой увидел маршала, с интересом смотрящего на него.

— Кажется, я знаю вас, капитан авиации?

— Так точно, господин маршал. Тороканские Ворота. Я был в составе полка Стражей. Вы подобрали нас на вертолете после боя. А затем вручали мне орден.