Время жизни

Кора атаковала первой, а до этого первой пришла в себя, первой осознала свою ошибку, первой отбросила прочь все сомнения. Первой, без замаха, упреждения, без лишних жестов и поз – ударила насмерть.

Что шуток не будет, Улисс знал заранее, но все-таки сюда он подсознательно шел договариваться. Теперь договариваться было не с кем. Кора, точнее то, что от нее осталось, не знала сомнений. Слишком много страха, слишком много лет в одиночестве, взаперти в клетке, построенной собственными руками. Улисс знал в этой жизни нечто иное, кроме голого выживания, ему не нужно было в одиночку справляться с собой, в одиночку выбираться наверх. Он сумел, благодаря Ромулу, избежать печальной участи вольного наемника, которого заказчики первым бросят в огонь. Кора осталась там, в этом чудовищном мире, и потому ей уже не могла ничем помочь их отчего-то выжившая в водовороте лет детская любовь.

Зачем не умерло то, что не смогло спасти Кору. Что теперь убивало Улисса.

Кора, скажи хоть слово.

Улисс рвался к ней, звал, но докричаться не мог. А она методично настигала его, рационально, следуя непредотвратимому плану, расходовала свое преимущество.

Еще одно слитое движение, еще один поворот вихря, и рубящее движение с полуметра который уже раз вогнало в бок Улиссу новую порцию боли.

Для стороннего наблюдателя место их битвы – огражденная вихрем воздуха площадка двадцати метров в поперечнике – казалось случайным осколком бушующей вокруг Шпиля стихии. Минула всего секунда, как две распластанные в полете фигуры накрыло мутным коконом бурлящего воздуха. Для Улисса с тех пор прошла целая вечность. За которую бок его продолжал набухать кровью, а осколки ребер уже начали свой путь сквозь пузырящуюся пену легких к сердечной сумке.

Уже начиналось кислородное голодание, израненное тело было вынуждено продолжать свое скромное, но все-таки неизбежное участие в свистопляске боя. Организм Улисса стремительно превращался в агонизирующую куклу, которые швыряет сквозь уплотнившиеся воздушные потоки железная воля Соратника. Поперек законов обычной реальности – голой плотью о гранитные бока изломанного хрустального мира. И сегодня они были очень жесткими, эти бока.

Кора преследовала его, рассчитывая до предела измотать волю, заставить отступить перед неминуемой физической гибелью. Раздавить, а потом… что – потом?

Улисс чувствовал, не имея возможности даже перейти в контратаку, что все продолжает следовать четкому плану, а за его спиной уже разверзается пропасть. И пропасть эта зияла на границе тончайшего воздушного потока, слабенького вихря. Спеленутый меж двух слившихся хрустальных миров, он на крошечное мгновение задержит любого, кто задумает отсюда уйти. Чем подобная вольность может закончиться, Улисс представлял в деталях.

В этой схватке ошибок не прощали.

Кора, откликнись.

Молчание в ответ и вязкие мысли в момент колебания перед прыжком.

Сознание Соратника есть фантом, флуктуация плотности в нейтринных полях Земли. Крошечный фильтр, аккумулятор энергии, пришедшийся впору простому человеку, одному на миллиард. Ловушка для человеческого разума, не имеющего с человеком ничего общего. Сознание из глубин того, что зовется физической реальностью. Откуда в нем берется возможность любить, страдать, откуда гнев и радость… откуда врожденная тоска по этому миру, который однажды придется покинуть.

Впервые ли незримое дыхание Матери-земли, единого бога этого мира наблюдает подобную битву не на жизнь, а на смерть. Что такое смерть для бессмертного. Соратник – не его тело, рассказывал Ромул. А что? И что будет с ним, когда он перешагнет через край этой пропасти между сложной простотой хрустального мира и безмерной глубиной того, что за ним, где законов нет, где их диктуешь ты сам… или растворяешься в них, на миг утратив бдительность.

Может быть, Соратник на миг становится частью чего-то большего, своей прародины, возвращаясь сразу назад, а может – просто гибнет как личность, растворяется во всеобщем бытии.

Очередной прыжок с места. Бросая себя вперед подобно реактивному снаряду из катапульты ракетной шахты, Улисс штопором врубился в окровавленную кашу кристаллизованного воздуха. И снова Кора не оставила ему ни единого шанса, он сам раз за разом, по оптимальной траектории швырял себя навстречу удару, Кора же в ответ не форсировала события, не шла на обострение, она методично тратила свое преимущество во времени, превращая бок Улисса в раздробленное издыхающее месиво.

Ловушка. Это была ловушка без выхода. Его тело уже готово было переполниться болью, усталостью, истощением. Что он теряет, обрекая себя на поражение там, за гранью? Однажды Улисс ступал туда, когда у него не было выхода. Из камеры Ромула он ушел именно этой тропой. Сможет ли он уйти сегодня, и куда на самом деле ведут старые следы?