Время жизни

Когда лифтовая дверь раскрылась, выпуская Улисса из своих жарких объятий, он уже был предельно спокоен и по возможности расслаблен. Повторная – на этот раз на сканере – проверка его личного контейнера прошла гладко. Если они действительно ничего не упустили, то завтра человек с таким же лицом вернется на службу, и никто о его сегодняшнем дне не вспомнит, несмотря на весь поднявшийся шум.

Улисс коротко кивнул охранникам, для порядка пристегнул контейнер к поясу цепочкой (наловчились в центре хабари выхватывать из рук что приглянется) и шагнул в прозрачные пластиковые двери – площадка встретила его смрадным дыханием горячего железа и острым запахом озона из-под электрических контактов монорельса. Небольшая кучка людей у короткой платформы. Здесь можно остановиться и отдохнуть.

Красное зарево заката косыми лучами поднималось с окраин наискосок, через частокол возносящихся в серое небо башен. В глубине мегаполиса солнце видели всего пару раз в году, когда ветер проникал в недра мешанины платформ, путепроводов, кабелей и мостов, освобождая его от вечного сырого смога. Некогда считалось, что мегаполисы перестанут страдать от грязного воздуха, стоит только вынести производства за его пределы и пользоваться чистым заменителем вместо стремительно иссякающего углеводородного топлива. До Войны, в сороковые годы про перенаселение уж и думать забыли, даже китайская экспансия откатилась обратно за Стену, иссякнув в промороженной насквозь, изрытой котлованами Сибири. Война все поставила на свои места, вернув позабытую уже скученность перенаселенных мегаполисов, изуродовав материки радиоактивными пятнами от атак фанатиков и безжизненными пустошами Новых Пустынь, потянувшихся повсеместно сначала из Африки, а потом и со стороны Скандинавии.

Пыль, сырость напитанного от мощных систем кондиционирования воздуха, повышенная влажность разогретых парниковым эффектом океанических воздушных масс, неизживаемый трупный запах годами не расчищаемых завалов в сумрачной глубине городов, странная жизнь заброшенной системы подземных коммуникаций. Все это делало нижние уровни мегаполисов слабопригодными для жизни человека, там орудовали машины, питавшие города энергией и обеспечивающие их воздухом, водой, частично даже пищей – эти-то хоть хорошо охранялись. В основаниях же заброшенных башен (даже в относительно благополучных мегаполисах таких насчитывались десятки) было темно и что-то вечно копошилось. Что уж говорить об окончательно заброшенных теперь городских улицах…

Улисс молча глядел туда, вниз, сквозь пелену испачканного смогом заката, и вспоминал те времена, когда мегаполисы только разрастались, а он еще ходил по земле, только по земле. Три десятка лет послевоенного европейского промышленного бума не прошли даром. Последний раз он спускался ниже пятидесятого уровня три года назад. А вне мегаполисов ему и вовсе нечего было делать – там либо простирались бесконечные поля ветряных ловушек, стояли пластиковые ребра гидропонных ферм, либо просто было голо и пусто. Так пусто, что мороз по коже. Ничего живого.

Загалдела очередь у платформы, по монорельсу, звеня подвеской, подкатился вагон «нижнего» метро. Не спеша Улисс пристроился в хвост толкающимся, так что зашел в вагон уже под окрик пилота – поторапливаемся, стоянка ограничена. Если кто сомневался сейчас, садиться ему следом в вагон, или Улисс все-таки станет дожидаться следующего, ему сегодня было суждено оплошать – рывок в закрывающиеся двери был легким, почти незаметным, но повторить его было непросто.

Технике ухода от преследования в городских джунглях он мог поучить любого профи сыскного дела. Теперь пересесть на следующей станции – и прямиком на арендованную для такого случая на пару дней квартиру. Этот вагон шел через территорию «Джи-И», так что от потенциального контроля Улисс еще не ушел. Все прототипы, полученные Корпорацией в свое распоряжение, должны были жить так, чтобы их маршрут до дома минимально приходился на районы, контролируемые текущим работодателем. Так что даже вопросов, почему вчера сошел здесь, а не там, не должно возникать.

Платформа неприятно шаркнула по обшивке вагона, он остановился, покачиваясь. Вот теперь – на волю, и скрыться совсем, уйти, подальше от этого треклятого задания.

Улисс выдохнул и шагнул на платформу, опережая хлынувшую толпу. Спуститься на два уровня ниже, отыскать нужную линию, такую же безликую платформу, ведущую куда-то в глубину сырого темнеющего города.

Теперь прислушаться к себе – если за ним все-таки следят, то на одежде где-то уже притаился темный глаз маяка. Жаль, он не мог себе позволить даже простейший датчик, вшитый в рукав, уходить от слежки с таким – замечательно, ходить на дело – лучше просто сдаться врагу. С тем же успехом. А потому нужно из последних сил напрячься и не выходить из затянувшейся, почти невыносимой спячки.