Время жизни. Акт I: Огонь (СИ)

Она неспешно продвигалась вперёд, пропуская мимо ушей всё словесное мракобесие, что вылетало из уст учительницы. Дойдя до второй парты, аккуратно запустила руку в пенал сидящей девочки, нашла канцелярский нож и едва заметно стала вынимать его, выдавливая лезвие. Когда учительница, взывая к единственным извилинам Килии, хотела демонстративно выдворить ту из класса, богиня неожиданно для всех бросила нож в другой конец комнаты. Все с ужасом обернулись, считая, что чудачка Килия сошла с ума, кто-то даже нескромно захихикал, предвкушая представление. Но каково же было удивление каждого находящегося в классе, когда вместо грохота падающего ножа, они абсолютно ничего не услышали; когда брошенный Килией нож свободно парил в воздухе. И чем дольше они смотрели, тем отчётливее становились очертания того, что там сидело.

— Лео, — грозно произнесла Килия.

— Аннён, — мило поприветствовал парень.

Его лицо тут же приковывало к себе всё внимание, не оставляя ни единой мысли о чём-то ином, кроме его божественной красоты — даже о летающем ноже. Ангельская улыбка дарила необычайное спокойствие, озаряла пространство вокруг ярким и тёплым светом, согревая каждого в лучиках счастья; а если кто-то переводил взор чуть выше — там блистали карие глаза. Кошачьи глаза. Слегка приподнятое нижнее веко ещё сильнее усиливало чувство умиротворения, делая его взгляд таким проникновенным, таким добрым и невинным, что некоторые не замечали, как по их щекам катились слёзы от вида столь прекрасного и совершенного человека. Стоило ему моргнуть — веки двигались в замедленном действии, стоило ему повернуть голову — анфас превращался в неописуемый шедевр человеческой красоты, созданной природой: аккуратный нос, роскошная линия челюсти, едва заметные и от того ещё более восхитительные скулы, — всё кричало о его внеземном очаровании, и ведь это было лишь поверхностным наблюдением! Присмотревшись поближе, становились заметны несколько рассыпанных родинок: то на шее, то на носу, то на щеке; густые, императорские ресницы, что были подобны жемчужной росе, сверкающей на безликом солнце, элегантно порхали то вниз, то вверх; и губы... Губы, что походили на нежный розовый персик, так и манили вкусить его сладкий аромат.

Чёрные волосы с прорезом посередине немного прикрывали глаза и гармонично выделяли белое, фарфоровое лицо парня на фоне белоснежной рубашки с закатанными рукавами, чего, однако, нельзя было сказать о его мускулистых мужских руках, резко контрастирующих со всей миловидностью и воздушностью образа. Несколько расстёгнутых сверху пуговиц невольно взывали к виду отчётливых линий ключицы и натянутых шейных связок. Несмотря на и без того высокий рост, приталенные чёрные джинсы, заправленные в армейские сапоги, визуально делали его ноги ещё длиннее, что заставляло всех присутствующих ощущать свою маленькость пред лицом прекрасного принца.

— Что ты тут забыл? — бросила Килия на корейском.

Лео встал, бросив нож на пол, и оба бога медленно начали двигаться в направлении друг друга, словно готовясь к дуэли.

— Да вот, выдалась свободная минутка, и решил проведать тебя, а ты... — он раздвинул руки, показывая на сидящих за партой детей. — Нашла новое развлечение?

— Можешь уже прекратить? — Килия покрутила рукой вокруг лица. — Здесь никто не понимает корейского, и уж тем более никто о тебе не вспомнит, — с омерзением говорила она.

Бог пространства поставил своё лицо в ладошки, сложенные буквой «V», надул губки и сделал грустные глазки:

— И тебе не жаль, что о такой красоте никто не вспомнит?

— Может, ты уже скажешь, зачем пришёл? — теряла терпение богиня.

Он расслабил руки, которые свободно упали вдоль тела, и закрыл глаза. Словно по щелчку пальцев божественный ангел превратился в адского демона: во взгляде читалась необъяснимая тихая ярость и презрение ко всему сущему, будто Он был единственным и неповторимым, и никто не смел перечить или даже стоять подле Него; в то время, как улыбка дополняла жестокий образ, наводя ужас от одной мысли, что ещё секунду назад этот человек светился позитивной энергией, его безэмоциональные губы заставляли кровь стыть в жилах. Стоило его уголкам опуститься, как внутри разума просыпалась неостановимая паника и каждая клеточка тела говорила: «Он опасен! Чрезвычайно опасен!» В то время как сердце продолжало бить тревогу, пробивая максимальный уровень шкалы сексуальности.

— Я хочу хоть раз сразиться с тобой в полную силу, — впервые без уловок сказал тот.

Килия вышла к Лео, что стоял меж двух рядов.

— Вы хотите жить? — не сводя глаз с противника, обратилась богиня на русском к учительнице. Увидев кроткий кивок женщины, она продолжила: — Возьмите всех детей, отойдите к задней стенке и не вздумайте выкинуть что-то.

Все ученики дружно встали и медленно ушли в конец класса, обходя стоящего посреди прохода корейца, терпеливо ждавшего, пока бедные детишки освободят место для его сражения.

— Закончила? — надменно спросил он.