Время зимы

  - Не все. - Берн отвернулся, с остервенением вцепился в просмоленное дерево. - Так решили фергайры. Никто в Артуме не пойдет против их воли. А колдуньи не захотели сохранить ее жизнь. Потому-то Торхейм так строптиво говорил с ними. Наши традиции всегда будет превыше всего, даже крови, но какою ценой...

  - Так владыка... - Раш, пользуясь тем, что никто не слышит их разговора, не стал величать Торхейма как положено. - Якшался с нею?

  Берн неодобрительно насупился, шрам на нижней губе побелел от натуги.

  - Она дочка его была, - сказал коротко и вновь напустил безразличие.

  Больше Раш его не расспрашивал. Он вернулся на отведенное ему место, устроился на сеннике, и подпер спиной борт. Теперь-то он понемногу понимал, почему Торхейм хотел крови одной из старух. Где-то здесь была и жажда мести, и отчаянная попытка избавиться от влияния колдуний. Раш вспомнил, как злился эрл в Яркии, когда приходилось делать так, как велела Мудрая.

  И все же, - карманник прикрыл глаза, игнорируя боль в распоротой щеке, - почему девчонка так похожа на ту одержимую? Может ли так быть, что Хани тоже от крови Торхейма? Или его внучкой, от крови порченной северянки - это объясняло и отметину Хани. Раш понял, что ничего не знает о девчонке. Но даже если так - что изменилось бы?

  Карманник спал мало. А то время, что спал, сквозь пелену сна разглядывал гребцов, что налегали на весла даже ночью, правда, с меньшим усердием. Бой в барабан сделался реже, воины переговаривались в полголоса, хоть и продолжали травить байки. Пару раз карманник улыбался даже через туман сна. В конце концов усталость предыдущей бессонной ночи взяла свое.

  Уже когда небо сделалось светло-серым, а солнце за снежными тучами степенно взбиралось вверх, послышались крики: "Парус, парус!" Раш проснулся, зевнул.

  - Разлегся тут! - Ворчливо ругнулся кто-то из воинов, едва не прицепившись через ноги карманника, которые тот вытянул во сне.

  - Гляди, куда прешь! - огрызнулся Раш. И тут же пожалел о том, что сказал вслух - северянин мог запросто полезть в драку.

  Но сегодня богиня удача решила побаловать карманника: воин оставил слова чужестранца без внимания. Северяне все разом поднялись, приложили ладони ко лбам, вглядываясь вперед.

  - Чей парус-то? - Спрашивал кто-то.

  - Серый вроде, больше хрен увидишь, - ответил ему другой.

  - Та-хирцы, - подхватил следующий и смачно плюнул. - Я их задом чую.

  - Не, не та-хирцы - у тех парус прямой, а этот - клином, высокий. Не иначе вылупки драконьих яиц пожаловали.

  Раш, решив, что так северяне называют выходцев из Народа дракона, заинтересовался, поднимаясь на ноги. Потянулся, вскользь проверил, все ли кинжалы на месте, осмотрелся в поисках, чем бы промочить горло. В бурдюке, что лежал неподалеку, на сумках с кукурузными хлебами, оказалось прокисшее молоко. Раш сделал пару глотков и протянул бурдюк Фьёрну, что выбрался из самого дальнего закоулка драккара. Молодой северянин был зеленее морской воды, веки и кожа вокруг них вспухли серым пятном, губы и того хуже - почти посинели, будто разом лишились всей крови. Раш хотел было сказать, что сейчас тот похож на бродячего скомороха, но смолчал. Парень принял мех и жадно приложился к нему.

  - Худо мне, - буркнул нехотя, словно бы признавался в чем-то дурном.

  - Ты больше воду из моря не хлещи, бестолку. - Карманник разглядывал пару острых парусов, что виднелись впереди. Достаточно далеко - как не смотри, а не видать рисунка на парусине, но уже близко, чтоб разглядеть корабль. Однако же туман, что стелился по воде, будто бы нарочно скрывал утренних гостей. И Рашу это не нравилось.

  - А ты, по всему видать, часто ходишь под парусом. - Фьёрн облизал с обветренных губ капли молока и отрыгнул.

  - Я в пене родился, вода мне мать. - Отшутился Раш, впрочем, довольно грубо, потому что, наконец, понял, что его взволновало в парусах. - Ветра нет.

  Фьёрн вскинул бровь, не понимая.

  - Идут так, будто у них в парусе ветер на привязи, - сам себе сказал Раш, не обращая внимания на северянина, и быстро пересек палубу.

  Он всмотрелся в туман, выискивая зорким взглядом хоть что-то, что могло развенчать страшную догадку. Тщетно - ни шума весел, бьющих воду, ни самого мелкого огня.

  - Герги! - что есть мочи выкрикну Раш и стремительно обернулся. - Двое, может трое!

  Северяне молчали. Первым очнулся Берн.

  - Велите трубить остальным, пусть уходят к берегу! - Громогласно приказал он. - Лечь на весла!

  - Не успеем, - тут же вмешался Раш.

  Его перебил протяжный стон рога. Троекратное гудение раздавалось с носа корабля - северяне предупреждали остальных об опасности. Не прошло и нескольких мгновений, как им ответил другой рог, двумя короткими хриплыми выкриками. Потом еще один, и еще, и еще, каждый слабее и дальше другого.

  - Левая сторона - расселись на два борта, остальные - молитесь, закладывайте стрелы и готовьте копья!