Времяворот (СИ)

— Не суть. Так-так-так… У тебя, каракатица, два варианта. Первый — за борт. Второй — ошейник.

— Рабский? — От резкого движения меня вывернуло наизнанку. Бултыхание в море шло на пользу исключительно здоровым людям, я же, едва удерживаясь на плаву, наглотался соленой воды на тысячу лет вперед.

— А какой еще? — Осклабился Надир. — Нанесем тебе печать. Честь по чести закрепим договор. Мол ты благородный такой нам сам себя продал. А дальше сбагрю тебя в Квархаде, мы пожмем руки… левые, — добавил он, довольно ухмыляясь, — и разбежимся по своим делам. Или прыгай, никого не держим, правильно, парни?

Парни энергично закивали, а я злобно глянув на торговца невольниками вновь скорчился от приступа. Похоже, после перенесенных испытаний организм не позволял мне даже ярость…

— Согласен. — Пробормотал я, перерезая горло собственной гордости.

— Вот и славно.

Кажется, капитан говорил что-то еще. Вызывал врача, велел старпому подобрать клетку поприличнее, прикидывал, кому продаст высокородного господина. Не знаю. Последние остатки сил покинули мою многострадальную тушку. Потеряв сознание, я безвольно растянулся на блестящих сосновых досках.

***

— Чего изволите, любезный? — Поинтересовался дежурящий у трапа матрос, едва я замер напротив Сиреневой Пепельницы. Первый владелец корабля отличался весьма специфическими представлениями о правильном выборе имен. Если верить россказням, то его детей звали Вимом, Гимом и Шургиндурием Пятым. Судьба первых четырех Шунгирдуриев оставалась неведома, но сам факт их наличия был незыблем. По крайней мере для болтунов.

— Купить человека, разумеется.

— Так покупайте, любезный. — Мерзко сощурился моряк. — Рынок за спиной. А отсюда извольте убраться. Иначе кто-нибудь примет вас за воришку и хорошенько надает по роже.

— Надает по роже? — Переспросил я, всматриваясь в лицо собеседника и опознавая в том обидчика из прошлой жизни. Вечно недовольный, он обожал отыгрываться на рабах, от души охаживая нас черенком швабры или другой подвернувшейся утварью. И во второй попытке стоило хорошенько проучить тварь.

Аомар-калека при столкновении с наглецами отступал, а через некоторое время возвращался с парой крепких стражников. Аомар из вчерашнего дня этой реальности воспользовался бы навыками борьбы и попинал соперника ногами, красиво уронив на землю. У меня нынешнего не имелось ни крепких сподвижников, ни потерянных за треть века эффектных приемов. К счастью, для преграждающего путь урода хватило и встретившегося с челюстью тяжелого кулака.

— Скажи капитану, пришел покупатель. — Велел я. Некто, не ознакомленный с привычками моряков, перешагнул бы побитого, без разрешения поднялся на палубу и настроил против себя всех и каждого. Очень вероятно его бы избили. Возможно изнасиловали. Окажись вторженец девушкой — даже наверняка. С некоторым шансом бедолагу бы заперли в клетке и продали на другом конце Срединного моря. Впрочем, каждый, особенно последний вариант сопровождался риском испортить отношения с властями города. А конфликт с Сиерой для торговца фактически означал невозможность использовать один из двух удобных путей с юга Партарики в Тридору. Конечно, находились и смельчаки блуждать по пустыням, но в целом, снующие по Шуру или вдоль восточного побережья океана кораблики оставались единственной альтернативой отсутствию заграничных товаров.

— И что за умник решил отмудохать моего человека? — Донеслось сверху.

— Покупатель.

— Хороши нынче покупатели… — Пробормотал хозяин посудины, окидывая меня придирчивым взглядом. Увиденное его устроило, и хорсид довольно кивнул. — А чего до завтра потерпеть не мог? И членовредительствовать-то нахера?

— Меня интересует конкретный раб, уважаемый Надир, — улыбнулся я, — и мне хотелось приобрести его поскорее. А ваш человек проявил грубость и отказался пропускать меня.

Несколько секунд капитан напряженно размышлял, а затем громко произнес в сторону битого матроса: