Перед тем, как настенные часы пробили пять часов, Фредди зацепился за них взглядом, ведь произошло что-то сверхординарное. Стрелки дёрнулись и отмотались назад, зависнув на отметке в половину пятого, а потом, как ни в чём не бывало, пошли вперёд. Фредди дёрнул за рукав Тима и указал на часы.
— Ты это видел?
— Что?
— Часы. Они пошли назад!
— Да ну, быть не может! Держи, — Тим протянул Фредди склянку с маслом, — протри глаза.
— Действительно, наверное, залипли, — Фредди улыбнулся другу, но так и не уверовал в то, что это всего лишь искажение.
В половину шестого мама Тима предложила перейти в гостиную и посмотреть обещанное обращение Годфри, но оно задержалось больше чем на час, что, собственно, было в порядке вещей. И, наконец, в пятнадцать минут седьмого на телеэкране появилась знакомая каждому морда лица и начала речь, перегоняя из пустого в порожное:
На экране Годфри приложил руку к груди, и начал бить метроном.
— Он это серьёзно? Про агрессора? — спросил Фредди, вздёрнув брови вверх.
— Точно! Считай, себя описал, — ответил Тим.
— Я вот смотрю… Насколько же они нам нагло врали всё это время, без зазрения совести штамповали кривые смыслы. А я… верил… — сказал Грег, уставившись на экран стеклянными глазами.
— Что ж, пролитого масла не воротишь, но лучше понять сейчас, чем никогда, — приглушённым тоном сказала Мила.
Лия издала шумный выдох и по щекам проскользило несколько слёзных кристаллов. Как дедушка Фредди и говорил… Розовые очки всегда бьются стёклами внутрь, неся с собой целую лавину боли…
Минута молчания закончилась, и говорящая голова Годфри продолжила речь: