Врун

Едва братья вошли обратно в избушку, как позади них дверной проем осветился дневным светом. Мальчишки развернулись и выскочили из домика под лучи яркого солнца. Они снова оказались в своем привычном мире. По небу плыли облака, подгоняемые теплым ветерком, а вокруг мальчишек разливались трели лесных птиц.

– Саша, Миша, – услышали братья знакомые голоса матерей.

– Мишка, Сашка, – долетали до мальчишек мужские крики.

Братья с удивлением переглянулись.

– Мама, мы здесь, – что есть сил закричал Сашка.

Мальчишки были очень удивлены поведением своих матерей. Татьяна и Светлана то плакали, то смеялись, обнимая и целуя братьев. А ещё больше мальчишки удивились, когда узнали, что их ищут в лесу всей деревней уже вторые сутки. Вчера в полдень мальчишки пропали. Ушли ягод набрать и пропали.

Даже не знаю, поверили люди мальчишкам или нет в то, что они рассказали. Так ведь трудно в такое поверить. Особенно когда всей деревней ту избушку злосчастную искали, да не нашли.

Как бабушка Лена домового женила

У бабушки Лены живёт домовой. Почему в деревне об этом никто не знает? Так ведь и она совсем недавно об этом узнала, лет пять как. Время-то быстро летит. Пять лет промелькнуло, будто пять минут прошло. Да и не известно ещё, как люди воспримут такую новость. Хорошо если просто пальцем у виска покрутят, а если к врачу отправят… А врач и слушать старушку не станет, что у неё домовой живёт. Назначит уколы, а старушка страсть как их не любит… Поэтому и держит в тайне, что домовой у неё. Да я вижу, вы тоже не верите… Да вон он, на подоконнике сидит.

– Совсем ты у меня загрустил что-то. А, Яша? – подходит к домовому старушка. – Второй вечер молчишь. Уж не заболел ли?

– Домовые не болеют, – вздыхает Яшка.

– Что, совсем не болеют? Ничем-ничем? – удивилась старушка.

– Ничем-ничем, – передразнил домовой. – Иммунитет у нас высокий… от рождения.

– Чего высокое? – не поняла старушка.

– Ай, – махнул рукой на старушку домовой, – отстань.

– Да как отстань, если ты молчишь двое суток. Может, каши поешь?

– Не буду. Невкусная она у тебя.

– Это почему же?

– Сахара мало и масла.

– Ничего себе! – повысила голос старушка. – Да я масла на одну твою тарелку полпачки бухнула… каши не видно… И сгущенки полбанки… Мне так с тобой никакой пенсии не хватит… Невкусно ему.

Домовой, не зная, что сказать, спрыгнул с подоконника и пошлепал босыми ногами в свой любимый темный угол за печкой.

– Каша ему не нравится, – не может успокоиться старушка. – Жениться тебе надо… Пусть жена тебе кашу варит.

– Чего? – выглянула грязная мордочка из-за печки. – Жениться?

– Жениться, – улыбнулась старушка.

– А что, это мысль, – оживился домовой. – А на ком?

– Да хоть на ком… На домовихе вашей.

– На какой ещё домовихе? – подошёл Яшка к старушке. – У нас нет домових.

– Как это нет? – поднимает старушка Яшку и сажает его на подоконник. – А как же… А откуда вы берётесь тогда?

– Оттуда, – показывает домовой на луну. – Там наш дом…

– Странно, – смотрит старушка на луну, – как же без домових? Из пробирки, что ли?

– Сама ты из пробирки, – обиделся домовой, – дура.

– Как ты меня назвал?

– Дура.

– Это так ты меня за доброту мою. Да как же ты можешь! Меня даже Иван мой за сорок лет нашей жизни никогда таким словом не называл. Эх ты, – потекла слеза по морщинистой щеке старушки.

Бабушка Лена шаркающей походкой подошла к старому дивану, присела на него и стала вытирать глаза.

– Эх, Ванюша, как ты там без меня? – шепчет она. – Когда уже я к тебе?

Домовой виновато смотрел на старушку. Ему вдруг стало страшно. Вот помрет бабушка Лена, и останется он один в холодном доме. Когда ещё новые хозяева придут… А может, и не придут.

Яшка спрыгнул с подоконника, тихо подошёл к старушке и положил свою лохматую голову к ней на колени.

– Ты прости меня, бабушка Лена, – шепчет Яшка. – Никогда ни у кого я прощения не просил, а у тебя прошу. Не хотел я тебя обижать. Ну, хочешь, я жениться не буду?.. Хочешь? Нам ведь и так хорошо… Вдвоем хорошо… Правда, бабушка Лена?

– Правда, – улыбнулась старушка, опустив ладонь на голову домового, – вдвоем хорошо.

– Чуть левее.

– Чего чуть левее? – не поняла старушка.

– Да чешется у меня там… Почеши…

– А ты кашу будешь есть?

– Буду… если масла и сгущенки ещё больше положишь.

– Да куда ещё больше-то?

– В кашу, бабушка Лена, в кашу, – расплылась в улыбке довольная мордочка домового.

Уснул домовой на бабушкиной коленке, и снится ему сон, что чешет ему за левым ухом жена его, домовиха. День чешет. Два чешет… Эх, хорошо. Надо было раньше жениться.

Новая хозяйка