Врывалась буря

— Здравствуй, — Левшин спрятал револьвер. — Чай есть? Хлеб, масло? Что-нибудь поесть! Быстро! — Левшин взглянул на часы: восемь двадцать.

Около пакгаузов Егор никого не нашел. «С кем он еще водился, кроме Мокина? — подумал Егор. — Бежать в лес из города бессмысленно. Железная дорога — это хоть какой-то выход. Хотя кто его знает, может быть, за годы жизни в Краснокаменске он приготовил себе убежище, обязан был приготовить. Однако в такие минуты любой преступник стремится подальше уйти от преследователей».

— Все на вокзал! — приказал Егор.

Миков сообщил об убийстве кассирши, похищении денег, исчезновении Рогова. Егор приказал Лыневу привести Антонину в ОГПУ.

— Как арестованную? — спросил Лынев.

— Попросить ее прийти в отдел, — повторил Егор. Воробьев рассказал Микову о том, как они упустили Левшина.

— У кого он в Каменске? Знать бы! — проскрежетал зубами Егор. — Пойду поговорю с Антониной. Останешься с Миковым! — бросил Воробьев Чекалину.

Левшин съел все, что ему принесли. Захотелось спать.

— Чаю! — приказал он.

На часах — восемь пятьдесят. Через десять минут надо уходить. Оставлять ее в живых?..

— Ты узнала меня? — спросил он, когда Нина принесла ему чай.

Солгать она не смогла, хотя каким-то чутьем вдруг поняла, что правда сейчас для нее убийственна. Но секунды колебаний затянулись, и она проговорила:

— Да, я видела вас в Екатеринбурге…

— В офицерской форме?

— Да…

— Где? — спросил он.

— Мой отец адвокат, и вы…

— Помню, — оборвал он ее.

Егор взглянул на часы: девять. Иркутский через полчаса. Антонина сидела в кабинете, они пили чай.

— Вспомни, Тоня, может быть, он с кем-то дружил, ходил в гости, просто проводил время?..

Она помолчала, вспоминая, потом качнула головой.

— Не помню… Ни с кем, вроде бы…

— Куда он хотел уезжать?

— В Сарапул на Каме…

— Почему в Сарапул?

— Не знаю…

— Подарки дарил?

— Да… Кольцо с камнем один раз и брошку… Дома остались…

— А по воскресеньям, что же, он дома сидел?

— Читал, у него книг много на чердаке в сундуках…

— Почему на чердаке? — не понял Егор.

— Я тоже не понимала, — она пожала плечами. — Толстого… Книги Толстого, Пушкина, правда, еще те, царского времени, хотя того и другого в школе проходят, но он боялся чего-то…

— Ну читал, а еще?.. — допытывался Егор.

— На охоту с папаней… — Антонина запнулась. — Два раза…

— А ружья откуда?.. — спросил Егор.

— Не знаю…

— Еще?..

Антонина помолчала, вспоминая.

— Вроде, все.

Левшин спешил к вокзалу. Они дежурят везде: на разъезде, у пакгаузов, у водонапорной башни. А он сядет в поезд на вокзале. Проводники все его знают. Укроют, он найдет такого, кто пожадюстей, кто и родную мать продаст, такие еще остались. Какая прекрасная мысль ему пришла переодеться в костюм Бугрова. Тот был щеголь. Галстук, шляпа. И разом посчитался за все. Мальчишку жалко, но все равно в России этой его сделают большевиком. Жаль, что не удастся посчитаться ему с Сергеевым. Вот кого он бы помучил всласть. Да и Воробьев не лучше. Рубашка с галстуком натирают шею. «Как денди лондонский одет…» Бог даст, и оденется.

Иркутский уже стоял под парами. Две минуты до отхода. Левшин прошел к вагону. Проводник не узнал его и хотел было задержать.

— Архипыч, ты чего?.. — улыбнувшись, проговорил Левшин, рука уже потянулась к нагану, но проводник заулыбался, пропустил, и Левшин легко запрыгнул в вагон, заметив боковым зрением крепыша чекиста, разгуливавшего по перрону. Он, кажется, ничего не заметил.

Но Миков засек щеголя в светлом костюме и шляпе, который почему-то зашел в вагон без билета, однако Левшина в нем не признал. Взгляд его уже цеплялся за других, а в памяти все еще стоял щеголь непонятно почему… Миков хотел уже отделаться от него, как вдруг вспомнил: точно в таком же костюме и шляпе щеголял Бугров. Что же выходит? Либо в городе двое имеют такие костюмы, либо…

Иркутский свистнул и стал медленно уходить с перрона. Мелькнул вагон, в который заскочил щеголь.

Выбежал на перрон Воробьев.

— Ну что? — вне себя выкрикнул он.

— Я проверю! — бросил Егору Миков и, догнав последний вагон, вскочил на подножку. Левшин наблюдал за всем из окна и брезгливо поморщился, увидев, как вскочил в вагон чекист. До вагона, в котором Левшин находился, идти минут двадцать, время есть, и, конечно же, ничего не стоит этого оперативника убрать. Но тогда в том же Кунгуре или Перми набежит целый рой чекистов. Что делать? До Кунгура два часа. Сейчас бы поспать, черт его возьми! А что с Архипычем делать? Мужик он честный, продаст ни за грош. Но и убьешь, тоже все поймут…

— В Москву, Митрофаныч?.. — весело спросил Архипыч.

— Туда, туда, — кивнул Левшин.

— Да, лето, едрена вошь, тут бы с удочкой на бережку, а вот трясись, некому, грят, подменять!

— Бригадир кто? Викулов? — перебил его Левшин.

— Он самый! — кивнул Архипыч.

— К нему зайду… — проговорил Левшин, двинулся в тамбур, но остановился: нет, так оставлять нельзя, продаст…

Левшин вернулся, углядел нож в купе на столике.