Всадник

Все получилось не так, как говорила птица, и не так, как думал Оррант. Молчаливое противостояние эфестов и темного замка продолжалось несколько дней. Из ворот больше никто не выходил (лишь златокрылые разумные птицы пролетали высоко в небе, не отваживаясь спуститься поближе, к раненому Темару), но взять могущественную крепость измором эфесты не смогли бы, даже будь их в десять раз больше. Все это время Оррант, заручившись помощью своих хитроумных инженеров, пытался придумать способ попасть внутрь крепости, но не мог: в бойницы цитадели были видны все перемещения эфестов. Оррант не мог поверить, что кампании суждено закончиться так глупо – прийти под стены враждебного замка через коварные воды, чтобы отстоять неделю перед воротами и ничего не добиться! Невозможно. Но и жители Санганда были не в восторге от такого оборота событий – когда перед твоими дверями неделями торчит враждебное войско, занервничать несложно.

3. Предательство и война

Прошло еще две недели. Ленивая осада продолжалась, и Оррант решил отправляться назад (он бы сделал это и раньше, когда б Темар не уверял, что Санганд еще покажет слабую сторону), как вдруг однажды гигантские ворота открылись и перед флотилией предстала лодка, в которой кто-то размахивал белым флагом. Орранту не было известно о практике посылки парламентеров к враждебной стороне, но догадался, что человек не представляет угрозы, и принял его. Взойдя на палубу, человек проговорил что-то и оскалил зубы.

– Чего он хочет и почему угрожает мне на моей территории? – спросил у Темара Оррант.

– Он не угрожает, – ответила птица, – а приветствует тебя.

– Зачем же он обнажил зубы? – удивился Оррант.

– Это знак приветствия и доброго отношения, – ответила птица. – Похоже, у вас в языке нет для этого подходящего слова.

– Не важно, – сказал эфест и сделал такую же гримасу. Посыльный отступил на шаг. – Ну, пусть теперь скажет, чего хочет.

Темар обратился к парламентеру с вопросом. Тот, не переставая улыбаться, сообщил Орранту, что нападение на корабли было ошибкой, о которой Санганд сожалеет, и хочет теперь пригласить предводителя великих мореплавателей за праздничный стол.

– В честь чего праздник? – поинтересовался Оррант. Темар перевел.

– В честь примирения! – отвечал посол.

– В моей стране предводитель садится за стол со своими воинами, – заметил Оррант. – Скажи ему, что один я не пойду.

– Великий предводитель мореплавателей боится, – озадаченно спросил посол, – что люди Санганда готовят ему западню?

– Достойный сангандец боится, – в тон ответил Оррант, нависая над гонцом, – что мореплаватели способны учинить разбой и насилие в доме, распахнувшем им двери?

– О нет, нет, – замахал руками парламентер, и этот жест удивил Орранта, скупого на движения, как все эфесты. – Просто в Санганде живет довольно мало людей, и народ мы небогатый. Вас же под тысячу – где нам прокормить вас всех!

– Справедливо, – рассудил Оррант. – Я возьму с собой пятнадцать капитанов уцелевших кораблей. И птицу – иначе я вас не пойму.

Парламентер произвел серию странных мимических движений, ничего не говоривших Орранту, оглянулся на свою лодку и вздохнул.

– Что ж, – сказал он как будто неохотно, – пускай будет так.

Тогда все капитаны перешли на корабль Орранта и направились следом за лодкой. Когда предводитель эфестов вплыл под могучие темные своды замка, исполинские каменные ворота закрылись за ними. Некоторое время они плыли в молчании и темноте – как вдруг их ослепил сильный свет, исходящий сразу со всех сторон. Когда глаза гостей привыкли к освещению, они увидели, что находятся будто на дне огромной чаши, в центре большого амфитеатра, полного молчаливых людей, каждый из которых держит по яркой свече. С потолка свисали на длинных цепях чаши с горящим составом, испускавшим яркий свет. Прямо на берегу небольшого залива, в который вошли лодка-лоцман и корабль, стоял длинный стол, из-за которого уже приветственно поднимался богато одетый человек. Парламентер вылез из лодки первым и шепнул ему что-то. Тот подошел к спустившемуся на сушу Орранту.

– Разреши, о прекрасный чужеземец, приветствовать тебя в Санганде, – сказал представитель принимающей стороны. – Мое имя Джонар, я хотел бы угостить тебя и показать прекрасные творения Санганда, чтобы ты мог выбрать дары по вкусу.

– Меня смущает их гостеприимство, – негромко проговорил молодой эфест Калэрн.

– Я учту это, – ответил Оррант, и Калэрн смущенно замолчал.

– Мое имя Оррант, – отвечал царь (птица исправно переводила). – Я плыл сюда, ожидая войны, а потому не привез ничего, что мог бы подарить тебе, Джонар.

– Не думай об этом, – кивнул сангандец, – прошу вас лишь снять луки. Ведь вы в гостях.

Оррант задумался.

– Эфесты не расстаются с луками, – сказал он. Лук эфеста – священное оружие, он разделяется на два искривленных меча, соединенных посередине и связанных тетивой, которую эфесты носят на поясе, а запас стрел всегда находится у них в голенищах. – Прости, Джонар, я не могу исполнить твою просьбу.