Всадник без головы

Она возвращается на свое место; тяжелый гнет лежит на ее сердце. Девушка поняла, что, рассказав правду, она только повредила тому, кому хотела помочь. Пробираясь сквозь толпу, она чувствует на себе презрительные взгляды.

*  *  *

Кольхауна вызывают еще раз. Еще раз выступает он в качестве свидетеля. Каждое его слово — ложь, но ненависть к обвиняемому разжигается в толпе еще больше.

Снова взрыв негодования. Снова кричат: «Повесить!» — еще настойчивее, с еще большей злобой.

Положение судьи Робертса становится шатким. Беззаконие Линча грозит вступить в свои права.

И что тогда? Тогда с судебным разбирательством будет покончено, а так как приговор уже ясен, то останется только привести его в исполнение.

В руках опытных палачей это займет немного времени. Несколько минут — и Мориса-мустангера повесят на ветке дуба, которая и сейчас простирается над его головой.

Так думают почти все присутствующие в ожидании сигнала к началу самосуда.

Но, к счастью для обвиняемого, среди присутствующих есть люди, настроенные иначе.

Группа военных оживленно совещается. Это офицеры форта во главе с командиром. Через несколько секунд они выносят свое решение. По распоряжению майора трубит рожок.

И почти в тот же момент отряд из сорока драгун и такого же количества стрелков показывается из-за частокола. Вытянувшись гуськом, они с трех сторон цепью окружают членов суда.

Толпа перестает буйствовать и скоро успокаивается.

О суде Линча теперь нечего и думать. Государственный закон снова вступает в свои права. Судья Робертс возвращается к своим обязанностям.

— Граждане! — кричит он, обращаясь к толпе. — Нужно подчиняться требованиям закона! Нельзя же вешать человека, даже не дав ему сказать ни одного слова в свое оправдание! Это будет простое убийство.

— Но разве не было совершено убийство? — кричит один из головорезов, стоящих вблизи Кольхауна. — Надо и ему отплатить тем же!

— Это еще не доказано. Вы еще не слышали всех показаний. Надо выслушать, что говорят свидетели другой стороны.

Судья отдает распоряжение, и глашатай вызывает Фелима О'Нила.

Сбивчивый рассказ слуги мустангера, местами совершенно неправдоподобный, не говорит в пользу его хозяина.

Вызывают и второго свидетеля.

— Зебулон Стумп!

Огромная фигура старика показывается из толпы; его все хорошо знают как лучшего охотника сеттльмента.

Присутствующие, затаив дыхание, приготавливаются слушать. Установилось общее мнение, что у Зеба Стумпа ключ к разгадке тайны.

— Ну что же, господин судья, — начинает старый охотник, глядя прямо в лицо судье, — я готов рассказать все, что знаю об этих делах. Но если вы и присяжные не возражаете, то я предпочел бы, чтобы сначала молодой парень дал свои объяснения. После этого я дам свои, и это, вероятно, будет подтверждением его показаний, подтверждением его слов.

— О каком молодом парне вы говорите? — спрашивает судья.

— О мустангере, конечно. О том самом, кого вы обвиняете в убийстве молодого Пойндекстера.

— Это несколько нарушит установленный порядок, — отвечает судья, — хотя, в конце концов, основное для нас — узнать правду. Что касается меня, то я не придаю большого значения формальной стороне дела, и если присяжные не возражают, то пусть будет по-вашему.

Двенадцать присяжных выражают свое согласие.

Глава LXXXIX РЕЧЬ ОБВИНЯЕМОГО

Обвиняемый выходит вперед, охрана следует за ним на расстоянии двух шагов. Водворяется гробовое молчание. Все смотрят на мустангера, не отрывая глаз. Затаив дыхание, напрягают слух, чтобы не пропустить ни одного слова из речи, которая должна быть исповедью.

— Господин судья и присяжные! — говорит Джеральд, начиная свою речь согласно принятой в Техасе форме. — Я чрезвычайно признателен, что вы мне дали возможность говорить. Прежде всего я должен сказать, что, несмотря на таинственные обстоятельства, которые упоминались здесь, мой рассказ будет очень прост и объяснит часть загадки. Не все, что вы здесь слышали, — правда. Часть показаний — ложь, так же как лжив и тот человек, который их давал.

Обвиняемый пристально смотрит на Кассия Кольхауна. Тот весь съежился от этого взгляда, как будто на него направили дуло револьвера.

— Совершенно правильно, что я встретился с мисс Пойндекстер. Эта благородная девушка своим откровенным признанием дала и мне возможность говорить здесь совершенно искренне, иначе я не решился бы сказать всю правду. Прошу вас верить всему, что я буду и дальше говорить. Правильно так же и то, что наше свидание было тайным и что оно было прервано Генри Пойндекстером. Правильно и то, что мы с ним поссорились, или, вернее, он бранил меня. Но то, что наша ссора возобновилась, — ложь. И тот, кто клялся в этом, не посмел бы этого сказать, если б я имел возможность вызвать его на дуэль.

Снова глаза обвиняемого устремляются на Кольхауна, который трусливо прячется в толпе.

— Наоборот, — продолжает Джеральд, — Генри Пойндекстер выразил мне свои сожаления о случившемся. Что же касается меня, то я был счастлив, что мы помирились.