Всадник без головы

Голоса доносились с поляны, которую Луиза хорошо знала: с этим местом у нее были связаны дорогие воспоминания. Девушка еще раз остановилась, уже совсем близко. Она боялась ехать дальше, боялась узнать горькую правду.

Наконец она тронула поводья.

По поляне взад и вперед бегала оседланная лошадь. На земле лежал какой-то человек со связанными руками.

Сомбреро и серапэ валялись рядом, но, по-видимому, не принадлежали этому человеку. Что же здесь могло произойти?

Мужчина был одет в красочный костюм мексиканца. На лошади — нарядный чепрак мексиканской работы.

Сердце Луизы наполнилось радостью. Мертвый это человек или нет, но он безусловно тот, кого она видела с азотеи. И это — не Морис Джеральд. Луиза подъехала ближе и стала смотреть на распростертого на земле человека. Ясно было, что это мексиканец.

«Красивое лицо», — подумала креолка.

Но не это заставило Луизу соскочить с лошади и с участием наклониться над лежащим. Радость, что связанный человек оказался не тем, кого она боялась найти, толкнула ее на этот гуманный поступок.

«Он не умер: я слышу, как он дышит».

Она растянула петлю лассо.

«Теперь он может свободнее дышать… Но что же могло произойти тут? Ах, он приходит в себя… Слава богу! Я сейчас все узнаю».

— Вам лучше, сэр?

— Сеньорита, кто вы? — спросил дон Мигуэль Диаз, поднимая голову и с беспокойством озираясь кругом. — Где она?

— О ком вы говорите? Я здесь никого не видела, кроме вас.

— Caramba! Как странно! Разве вы не встретили женщину верхом на серой лошади?

— Я слышала женский голос, когда подъезжала сюда.

— Правильнее сказать — дьявольский голос, это лучше определит Исидору Коварубио де Лос-Ланос.

— Разве это она сделала?

— Будь она проклята! Да! Где же она? Скажите мне, сеньорита.

— Я не знаю. Судя по лошадиному топоту, она, наверное, спустилась по тропинке вниз. Наверное, это так. Я подъехала с другой стороны.

— А! Значит, она поехала домой… Вы очень добры, сеньорита. Я вам весьма признателен, что вы освободили меня от этой петли. Может быть, вы продолжите свою любезность и поможете мне вскарабкаться на лошадь? Я надеюсь, что удержусь в седле, нужно только подсадить меня. Во всяком случае, мне нельзя больше оставаться здесь. Мои враги недалеко отсюда. Пойди сюда, Карлито, — сказал он лошади и в то же время как-то особенно свистнул. — Подойди поближе, не пугайся этой милой женщины. Не она сыграла над нами эту злую шутку и разлучила нас. Ну, иди сюда, мой конь, не бойся!

Лошадь, услышав свист, подбежала к хозяину и позволила ему взять себя под уздцы.

— Небольшая помощь с вашей стороны — и, мне кажется, я сяду в седло. Как только я буду на лошади, мне нечего бояться преследования.

— Вы думаете, что вас будут преследовать?

— Могу вас уверить, что у меня есть враги. Но это все ничего. Я чувствую большую слабость. Вы не откажетесь помочь мне?

— Конечно, нет. Я охотно окажу вам любую помощь, какая в моих силах.

— Очень вам признателен, сеньорита. Очень вам признателен!

С большим трудом удалось молодой креолке подсадить мексиканца в седло.

— Прощайте, сеньорита, — сказал Эль-Койот. — Я не знаю, кто вы. Вижу только, что вы не мексиканка. Американка, я думаю. Но это все равно. Вы так же добры, как и прекрасны. И если только когда-нибудь представится случай, Мигуэль Диаз отплатит вам за эту услугу.

Сказав это, Эль-Койот тронул лошадь. Он ехал шагом, так как с трудом удерживал равновесие. Вскоре он скрылся за деревьями.

Молодой креолке все это показалось сном, и скорее странным, чем неприятным.

Но это настроение у нее быстро изменилось, когда она подняла валявшееся на земле письмо, оставленное Диазом. Письмо было адресовано Морису Джеральду. Подпись: «Исидора Коварубио».

Луиза с трудом взобралась в седло.

Переезжая Леону на обратном пути в Каса-дель-Корво, она остановила лошадь на середине реки. Долго она смотрела каким-то странным, остановившимся взглядом на воду. На ее лице видна была печать глубокого отчаяния. Стоило ей продвинуться немного дальше, и волны Леоны захлестнули бы ее навеки.

Глава L СХВАТКА С КОЙОТАМИ

Лиловые тени техасских сумерек уже спускались на землю, когда человеку, проделавшему мучительный путь сквозь колючие заросли, наконец удалось достигнуть ручья.

Утолив жажду, он растянулся на траве.

Нога болела, но не очень сильно. О будущем раненый сейчас не думал — мешала усталость. Коршуны улетели на ночлег. Прохладный ветерок, покачивавший ажурную листву акации, убаюкивающе подействовал на него, и страдалец скоро заснул.

Но недолго ему пришлось спать. Раны снова дали о себе знать — он проснулся.

Он не боялся трусливого волка прерий, который нападает только на мертвых. Он не думал, что смерть близка.

Ночь показалась страдальцу мучительно долгой, и трудно было дождаться рассвета. Утро пришло наконец, но и оно не было радостным. Вместе со светом опять появились черные птицы. Над ним при солнечном свете нового дня опять повисли темные тени коршунов. Голод давал себя знать. Надо было искать пищу.

Неподалеку рос орешник. На его ветках были орехи, но висели они высоко — футах в шести над землей.