Всадник ищет Амонну

Я понимала, о чём говорит Дорота. В пансионе Юджинии у нас были красивые комнаты для купания, куда нам приносили горячую воду и всевозможные пахучие пасты и крема. Но знавала я и кое — что ещё.

— В монастыре у нас были только жёсткие тряпки и ледяная вода из старого колодца, к которому никто не хотел ходить, потому что боялись. Мыла не было, мы перетирали между пальцами мыльный корень или солому, — я посмотрела в округлившиеся глаза монны Дороты, которая была поражена таким ответом. — Так что ради того, чтобы умыться с кусочком мыла, я с удовольствием наберу сколько угодно вёдер воды.

Теперь у меня была своя маленькая комнатка, шагов семь в ширину и примерно четыре в длину. Под залежами вещей, которые мы с Доротой перенесли в другое место, нашлась и кровать. Одноместная и узкая, не сравнить с той, на которой я спала в пансионе, но я была ей рада. Жизнь в Белом Доме навсегда избавила меня излишней придирчивости. Всё лучше, чем соломенный тюфяк.

Пол в комнате был деревянным, без ковра, поэтому каждый шаг сопровождался треском половиц. Небольшое окно было немного мутным, что не удивило, ведь здесь до меня никогда не жили. На подоконнике были капли застывшего воска и круглые следы от свечей, это подтвердило догадку по поводу отсутствия лантерн.

В суете и разговорах с монной я совсем забыла об одной важной вещи. Мне нечего было носить. Пакет, который я взяла с собой, уходя из пансиона, был почти пуст, не считая пары вещей. Сейчас на мне было нарядное платье для Арувеля, и оно совсем не годилось для того, чтобы носить его в быту.

Дорота не растерялась и вручила мне — своей новой помощнице — стопку вещей. Среди них было платье, которое можно будет надеть после купания и белое пушистое полотенце. Внутри него, судя по всему, находились принадлежности для мыльни.

Заметив вопросительный взгляд, Дорота поманила меня за собой и объяснила:

— Арувель — особенный день. Важно смыть с себя всё старое, чтобы пришло новое, доброе. Поэтому издавна люди в эту ночь ходили купаться. Женатые, чтобы скрепить союз, ходили в мыльню парами.

Спускаясь вниз по шаткой лестнице вслед за Доротой, я крепко прижимала полотенце и чистое платье к груди одной рукой, а другой намертво держала хлипкие перила.

— Вот и тебе, думаю, нужно последовать традиции. Чтобы все — все плохое смыть! — монна с чувством махнула рукой.

— Хорошо, — легко согласилась я, совершенно не чувствуя воодушевления, с которым говорила Дорота. — Попробую, авось сработает.

К тому моменту, как мы спустились и подошли к двери, ведущей во двор, на улице разошёлся настоящий ливень. Вдали можно было рассмотреть, как в толще темно— синих облаков блестят молнии.

Идея искупаться в мыльне не привлекала, потому что я ничего об этом не знала. Но чтобы очиститься от всего дурного, я бы постояла и под проливным дождём. Через приоткрытую дверь доносился запах свежести от травы. Для меня это был аромат настоящего лета, и я сделала глубокий вдох, наслаждаясь.

Монна объяснила, как всё устроено в мыльне, напоследок подбодрив меня словами о том, что всё проще простого.

Поблагодарив её, я бегом бросилась во двор. Ливень был настолько сильным, что я промокла до нитки. Уже внутри я положила на лавку вещи и поспешила стащить с себя платье. Глаза медленно привыкали к темноте, ведь здесь вообще не было дневного света.

Всё внутри было сделано из дерева: пол, потолок и стены, на которых висели крючки для вещей. Тонкий оранжевый лучик из маленького окна печки давал слабое освещение, и я смогла рассмотреть приготовленные Доротой свечи и огниво.

Внимательно осмотрела помещение, которое было местом для переодевания, и нашла низкую дверь, ведущую в мыльню. Развернула полотенце и достала оттуда мыло вместе с серебристой баночкой. Судя по виду, это была паста для мытья волос. Мысленно поблагодарив монну за заботу, я толкнула дверь.

Первым делом зажгла свечу и поставила её на подставку. Тонкий огонёк давал необходимое количество света. Также обратила внимание, что небольшие металлические держатели с начатыми свечами располагались по всей мыльне. Злоупотреблять гостеприимством я не буду и обойдусь тем, что есть. Да и задерживаться здесь я не собиралась — слишком жарко.

Снова осмотрелась. Справа, подальше от печки, стояли две бочки с крышками — по словам Дороты, в них была холодная вода. Сама печь будто стояла на каменной насыпи, только вот камни были как на подбор гладкими, а на ней красовался незамысловатый кран, повернув который, можно была набрать горячей воды.

Наливая и смешивая воду, я слушала, как по крыше барабанит ливень. Да и раскаты грома были все яростнее. Странно, но в этой небольшой мыльне я чувствовала себя, как в другом мире. К жаре уже привыкла, к полумраку тоже.

Уселась на широкую лавку и, зачерпнув немного пасты из серебряной баночки, начала втирать в мокрые волосы. Приятный свежий запах наполнил лёгкие, но немного смеси попало в глаза, и их начало щипать.