Всадник на белом коне (СИ)

— Знаешь, я донельзя разочарован. В той компании, в которой я крутился до попадания в вашу богадельню, бросаться толпой на того, кто явно младше, да еще и с оружием в руках, считается позорным. Поэтому все парни, уважающие хотя бы самих себя, дерутся один на один и никому ничего не ломают. К сожалению, вы из другого теста — унижаете тех, кто слабее, а перед сильными лебезите. И относиться к вам так же, как относился к своим старым друзьям и врагам, как-то не хочется. В общем, на любую агрессию или намек на нее я буду отвечать приблизительно так, как на эту попытку воспитания. Вопросы?

— Ты труп! — уставившись мне в глаза ненавидящим взглядом, шипит «Корлеоне» и заходится в диком вопле то ли от вспышки боли, то ли от треска ломающейся ключицы.

— Как говорят в вашей среде, за базар надо отвечать! — холодно усмехаюсь я. — В моей компании всегда держали данное слово, поэтому я привык считать каждую угрозу обещанием и никогда не откладываю месть в долгий ящик! Вывод напрашивается сам собой: упрешься рогом — пропишешься в травматологии. Поймешь, что лезть на меня не так весело, как кажется на первый взгляд — вернешься к прежнему образу жизни и продолжишь рулить своими шестерками. Ибо власть меня в принципе не интересует.

Как я ни вглядываюсь в его глаза, ростков пацифизма и всепрощения так и не обнаруживаю. Поэтому демонстративно разочаровываюсь. Но, так и не дождавшись ни одной новой угрозы, вытаскиваю из нагрудного кармана смартфон, подаренный родителями на последний день рождения. Вспомнив о том, что их больше нет и уже никогда не будет, чуть было не вываливаюсь из реальности, но вовремя реагирую на чей-то стон, таращу глаза, чтобы не заплакать, и сосредотачиваюсь на деле. В смысле, убедившись в том, что трубка не пострадала, а камера все еще работает, добросовестно сохраняю для потомков не только сам бой, но и его последствия. Закончив, засвечиваю перед объективом сечку под правым глазом, разбитую губу, почти оторванный рукав летней куртки и т. д. Затем отправляю запись в облачное хранилище, на пару файлообменников и по двум вполне конкретным адресам, дожидаюсь завершения передачи и звоню в полицию. Хотя от одной мысли о необходимости общения с этими уродами руки сами собой сжимаются в кулаки. А после того, как заканчиваю общаться с дежурным оператором и пресекаю аж две попытки побега с «места преступления», предпринятую недавними героями, убираю телефон в тот же самый карман, убеждаюсь в том, что объектив камеры совместился с неприметной дыркой, неторопливо подхожу к «трону» и занимаю самое козырное место.

Как и следовало ожидать, «дамы» не возражают. Скорее, наоборот — перебираются с «галерки» на «сцену» и располагаются так, чтобы не мешать мне наблюдать за жертвами и в то же время оставаться в поле моего зрения. А троица самых старших начинает «давить на психику», старательно демонстрируя свои прелести с наиболее выигрышных ракурсов. Правда, первые секунд сорок я их не замечаю — борюсь с въевшимися в кровь привычками, мысленно убеждая себя в том, что в «уставе» этого «монастыря» сидеть в присутствии девочек более чем нормально. Зато после того, как добиваюсь от себя понимания, отдаю должное красоте и объемам сразу двух экземпляров «прелестей». Благо их хозяйки, при всей своей потрепанности, уже успели как следует округлиться в нужных местах и выглядят более чем аппетитно, а я все еще подросток с буйствующими гормонами и, что уж греха таить, жажду воспользоваться предложением. Потом «лениво» перевожу взгляд на третью, пытающуюся компенсировать недостаток груди отсутствием лифчика под белой футболкой, и… с трудом удерживаюсь от дикого крика из-за страшнейшей вспышки боли, простреливающей голову от темени к затылку, а затем пронзающей раскаленной иглой позвоночник!!!

О всей палитре неприятных ощущений, прочувствованных перед первым появлением композиции из сфер и ромба, и о том, что второй раз эта картинка появилась только этой осенью, я рассказывать не стал — не видел смысла отвечать на вопросы, на которые не мог дать внятного ответа. Поэтому перескочил через несколько дней и описал вторую драку. С тогдашним претендентом на место главного босса детдома Мишкой Ивашовым. Не скрывал практически ничего — описал итоги боя, чудом не закончившегося моей госпитализацией с диагнозом «перелом позвоночника», дикую боль от мелких порезов, оставленных канцелярскими ножами, сечку над правым глазом, залившую кровью лицо и грудь, и общение с полицаями, вымотавшее больше, чем драка. А потом решил, что пора переходить к выводам, и криво усмехнулся: