Всадник на спине ветра или О чём умолчал «Алхимик»

Книга о сверхчеловеке имела неожиданный успех. Мечта тщедушного философа заразила многих — во все времена люди жаждали превосходства над другими. В конце концов, фантазии философа подхватила горстка фанатиков, рвущихся к неограниченной власти.

Сделав идею о сверхчеловеке национальной идеологией, они провозгласили свою нацию высшей расой и колыбелью «сверхлюдей». Затем они объявили войну соседним странам и принялись безжалостно уничтожать тех, кто, по их мнению, принадлежал к расе низшей. Теперь мечту тщедушного философа о сверхчеловеке воплощала в жизнь целая страна.

Война унесла миллионы жизней, но раса сверхлюдей на земле так и не появилась. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Как я уже говорил, действия, основанные на не отражающих реальность представлениях, редко приводят к желаемому результату.

— Но это неправильно, — взволнованно произнес Саша. — Неправильно, чтобы люди погибали из-за чьей-то мечты. Царь Мелхиседек ведь сказал, что существует одна великая истина: когда ты по-настоящему что-то желаешь, ты достигнешь этого, ведь такое желание зародилось в душе Вселенной. Так неужели Вселенная хотела, чтобы все эти люди погибли из-за мечты тщедушного философа?

— А это уж тебе решать, — развел руками Даос. — Ты ведь у нас специалист по желаниям и Вселенной.

* * *

— Что-то у меня голова закружилась, — пробормотал Саша, вытирая рукой вспотевший лоб.

Разговор с Даосом полностью стерся из его памяти. Осталось только странное ощущение разрыва в восприятии окружающего мира — кажется, и стоит он там, где стоял, и смотрит в том же направлении, что и раньше, но некое неуловимое мгновение как бы выпало из его жизни.

Взгляд скользнул по двору старой цыганки. Вроде, ничего не изменилось. Вороной конь, уставший от привязи, нетерпеливо постукивал копытом. Мелхиседек, развалившись в теньке, лениво почесывал ухо задней лапой.

Голова как-то странно гудела. С чего вдруг у него потемнело в глазах?

— Наверное, это от жары, — подумал юноша. — Сейчас ведь самое пекло — час сиесты, когда люди, укрывшись в прохладе комнат, спят за плотно закрытыми ставнями.

Закинув на холку коня переметные сумы с сокровищами, Саша отвязал Мелхиседека и, взяв его на руки, вскочил в седло.

— И что теперь? — поинтересовался щенок. — Каковы наши планы на ближайшее будущее?

— Мне некому показывать свое искусство, некого дивить плодами своей мудрости, — Саша автоматически процитировал раздумья Сантьяго у подножия египетских пирамид. — Следуя своей Судьбе, я выучился всему, что мне было нужно, и испытал все, о чем мечтал. Теперь я могу вернуться в оазис, жениться на Фатиме и пасти овец.

— Ты всерьез заявляешь о том, что в двадцать лет уже выучился всему, чему нужно, и испытал все, о чем мечтал? — изумился пес. — Ну, ты, парень, даешь. В таком случае тебе действительно больше ничего не остается, как только жениться на Фатиме и пасти в пустыне овец до тех пор, пока тебя не скрутит подагра или артрит. Скучноватая перспектива, ты не находишь? И эту тоску зеленую из серии «пустынная пастораль для престарелых» ты называешь Своим Путем?

— Ты что, нарочно? — возмутился Саша. — Я, наконец, добился исполнения своей мечты, а ты только тем и занимаешься, что портишь торжественность момента. Друг, называется. Ты радоваться за меня должен.

— Я и радуюсь, — с невинным видом заявил Мелхиседек. — Вернуться в пустыню, жениться на Фатиме и посвятить себя овцеводству — это же просто замечательно. Один маленький вопрос: где ты собираешься пасти овец — прямо в оазисе? Будешь кормить их финиками от пальм?

— Это большой оазис, — объяснил юноша. — Пятьдесят тысяч пальм и триста колодцев. Там вполне можно прокормить отару.

— Вот и славно, — согласился пес. — Следуй своей Судьбе. Я — настоящий друг, и не назову глупцом человека, который, обладая несметными сокровищами, собирается пасти в пустыне неприспособленных к этому животных, ибо он не в силах придумать, чем бы еще занять время, оставшееся ему до смерти. Вот в одном ты совершенно прав — тебе действительно некого дивить плодами твоей мудрости, кроме, разве что, меня.

— Сделай одолжение, помолчи, — скрипнул зубами Саша. — Мне надо подумать.

— Подумай, — кивнул щенок. — Иногда от этого занятия даже польза бывает.

* * *

— Я опять здесь? — спросил Саша.

— Это уж тебе решать, — заметил Даос. — Сам-то ты как полагаешь?

— Этот пес, — пожаловался Саша. — Его ведь там не должно быть. Он все время сбивает меня с толку.

— Ты имеешь в виду щенка по имени Мелхиседек? — уточнил Ли.

— Ты знаешь его?

— Встречались пару раз. На редкость здравомыслящая собака.

— Здравомыслящая? Я бы так не сказал, — возразил юноша. — Он, словно нарочно, выворачивает все наизнанку и ставит с ног на голову.

— А, может, как раз с головы на ноги? — усмехнулся Даос. — Между прочим, этот щенок спас тебе жизнь. Именно он привел меня на место аварии.

— Почему же Мелхиседек не сказал мне об этом?

— Возможно, он не хотел обязывать тебя благодарностью?