Всадник с улицы Сент-Урбан

— Да. Конечно. А вы когда-нибудь что-нибудь выигрывали?

— Вы меня что, за дурочку держите? Вот брат, между прочим, тоже. Да конечно! Массу всего!

Карточный столик. Набор для выпиливания из фанеры. Обеденный сервиз. Упаковку баночек супа «Ханс». Путевку на семь дней в лагерь отдыха. И много, много, много других призов.

— А еще я однажды выиграла пятьдесят фунтов в тотализатор. Ну так как, Гарри станет хорошим папой для моих мальчиков?

— Он довольно сложный человек, Руфь. Вы не находите?

Но мальчикам нужен отец! Вот, скажем, Давид, ее старший. Он такой ранимый и нервный, что не может сдавать экзамены: завалил переводной экзамен в школу второй ступени и будет теперь ходить не в престижную «граммар», а в простецкую «модерн скул» вместе со всякой дворовой шантрапой. Сидни, младшенький, до сих пор сосет большой палец. И ничего не помогает! Хоть руку привязывай, хоть горчицей палец мажь. Зато ее племянник ходит в «Кармел колледж» — еврейскую частную школу в Уоллинг-форде. Не так уж плохо для парня, чей папаша вырос на Коммершэл-роуд и, кроме бесплатной еврейской школы, так ничего и не окончил. А в Великие праздники, поведала она Джейку, брат с семьей отдыхает в «Грин-Парк отеле» в Борнмуте.

— Вы этот отель видели? Он прекрасен! Причем так, что даже представить себе нельзя! Прямо Версаль какой-то!

— А, значит, и вы там бывали?

— Вы что, смеетесь? Я? «Так пусть они едят пирожные!» Кто это сказал, знаете?

Тут в комнату зашел Давид, и Руфь, извинившись, занялась сыном. Они говорили на повышенных тонах, Руфь ему за что-то резко выговаривала, Давид принялся хныкать, и Руфь захлопнула за ним дверь.

— Не хочет лежать в кровати. Но ведь сейчас придет ваш доктор! Я буду выглядеть идиоткой.

— А как у него сейчас с температурой?

— Да тридцать семь и две всего, — буркнула она.

Влетел О’Брайен, осмотрел мальчика и вышел из спальни со словами:

— Легкое воспаление миндалин. Мне кажется, лучше бы их ему удалить.

— Да неужто вы думаете, мы не записаны? Уже четыре месяца как на очереди! Доктор, может быть, с вашими связями вы могли бы…

— Бога ради, — вмешался Джейк. — Доктор О’Брайен очень занятой человек.

— Да все вы занятые люди! — хмыкнула Руфь, закрывая за доктором дверь. Потом взяла выписанный Джейком чек, внимательно еще раз изучила. — Ну, если считать, что его примут к оплате… — Она усмехнулась и продолжила: — То это Гарри надо за него благодарить. Он такой умница, но совершенно разочарован в жизни. Не будь он евреем, с его способностями он мог быть уже очень, очень богат.

— Почему-то Чарльза Клора[325] не остановило то, что он еврей.

— Да ну, в этой стране… Бросьте вы! Тут классовая система. У Гарри не тот акцент. И нет влиятельных бывших одноклассников. Если бы он, как вы, приехал из Канады, где все равно, из какого ты сословия, он высоко взлетел бы. Потому что ему бы не ставили в вину происхождение.

— А может, все дело в комплексе неполноценности?

— Вы хотите сказать, что принц Чарльз мог бы вступить в Менсу?

— Ну, принцу Чарльзу как бы и не надо.

— Вот! Сами же говорите! — обрадовалась она.

— Ну хорошо, но тогда почему бы вам вместе с Гарри не эмигрировать? Например, в Канаду. Может быть, ваши дети имели бы там больше шансов?

— Думаете, я эту возможность не изучила? Вот. Где-то у меня была их бумажка… — И она стала читать иммиграционную анкету. — «Были ли вы или кто-то из тех, кто выезжает с вами, когда-либо осуждены за уголовные преступления? Признаете ли, что совершали иные уголовно наказуемые деяния или проступки?» По-моему, в этом смысле с Гарри уже все ясно, нет?

Выдвинув ящик комода, Руфь достала ксерокопию вырезки из «Ньюс оф зе ворлд» десятилетней давности.