Всадник с улицы Сент-Урбан

— Да он в шутку. Он думал, это очень забавно.

— Понятно. Клуб прогрессивной книги?

— Гм, одну минутку. Дайте подумать… Я не уверен. Как вы сказали? Клуб прогрессивной книги?

— Да или нет?

— Да.

Вслед за этим дознаватель зачитал чуть не бесконечный список газет и журналов, спрашивая Джейка, подписывался ли он когда-нибудь на какой-либо из них. Его ответы перепечатали на машинке в пяти экземплярах, после чего Джейка попросили проверить, нет ли несоответствий и опечаток и подписать каждый экземпляр.

— Вот тут написано… религия: «иудей». Я точно помню, я сказал «еврей».

— И что?

— Он новенький, — вмешался иммиграционный контролер. — Я предупреждал!

— Я просто к тому, что вы же не хотите, чтобы я подписывал заведомо ложные измышления.

— Гос-споди-Иисусе, вы что, хотите себе же хуже сделать? О’кей, вот: я зачеркиваю иудей, сверху пишу еврей. Раз страница, два, три… подписывайте каждую, где я это сделал.

— Роджер[119], — подмигнув, подтвердил Джейк, стараясь ввернуть словцо как бы небрежно и в то же время с шикарным истинно нью-йоркским прононсом.

— А вот это вот брось! Понимаашь ли. Выражаться он тут еще будет! Смотри у меня.

Джейк подписал экземпляры. Потом его водили снимать отпечатки пальцев и возвратили в кабинет.

— Так. Слушание объявляю закрытым, — сказал дознаватель, — а вас — нежелательным в Соединенных Штатах элементом. Ваше ходатайство отклонено. На основании параграфа двести тридцать пять, пункт «це» Закона об иммиграции и национальностях вы в США временно не допускаетесь. Сегодня в полвосьмого вечера отправитесь в Монреаль.

— Но вы мне так и не объяснили почему.

— Разглашать информацию, на основании которой выносится решение об отказе, мы не уполномочены.

Джейка отвели назад в место заточения, и там он обнаружил сокамерника — тощего старика со впалым животом, который как на насесте сидел на краю верхней койки напротив, болтая в воздухе хилыми ножками. Он был в щегольской соломенной шляпе и клетчатой рубашке; широченная, она была ему велика по меньшей мере размера на два. На ногах рваные спортивные тапочки. Огромные глаза на выкате, да еще и выпучены так, будто он пребывает в непрерывном изумлении; над головой занесен посох.

— Стоять! Не двигаться! — приказал он, демонстрируя Джейку посох. — Стой, где стоишь.

— Господи Иисусе! Вы кто?

— А ты будто не знаешь!

Джейк неуверенно сел.

— Я знал, что они кого-нибудь пришлют. Крысу. Крота. Червя. Такого, как ты.

— А вы не могли бы объяснить мне, о чем речь?

— Признавайся! Тебе платит Фейгельбаум? Или ты от Шапиро?

— Да никто мне не платит. И никто меня сюда не подсылал. Посадили вот… А вечером отправят в Монреаль.

— Для того чтобы ты следил за мной? Нечего, нечего! Я тебя раскусил. Дрянь ты поганая. Сунешь руку в карман за оружием, закричу, позову охрану.

— Хотите, подыму руки, а вы меня обыщете.

— Еще чего! Хитрый ты больно. Тут-то я и нарвусь на прием дзюдо. Ты меня как муху прихлопнешь.

— Да зачем же мне убивать вас?

— Так ведь деньги! Пять миллионов!

Джейк присвистнул.

— Тебе разве про них не рассказали?

— Мне не особенно доверяют.

— Они ни перед чем не остановятся, чтобы убрать меня с дороги, сам знаешь. Мое дело как раз сейчас рассматривается Верховным судом на Манхэттене. Согласно реестру, его номер 33451/1951.

— Ну что ж, удачи вам.

— Это деньги отца. Они мои. Я знаю, где Фейгельбаум, и Шапиро я тоже вычислил, осталось только найти Сцукера и Леона Розенблюма.

С этими словами старик, к удивлению Джейка, выпучил глаза, казалось, еще больше. Подумалось: а что — они, пожалуй, у него и впрямь сейчас на лоб выскочат!

— Я бы поделился деньгами со всяким, кто поможет мне их вернуть и посадить преступников за решетку.

— Курить будете?

— Нет уж, ваши — увольте. Спасибочки. Вы что, спятили?

— Уж не думаете ли вы, что мои сигареты отравлены?

— В прошлый раз Фейгельбаум пытался убить меня ультразвуковым лучом. Который парализует и разжижает внутренние органы. Сами-то убивать меня не станут. Хитрые больно! Нет, всё наемников подослать пытаются. И находятся же уроды, мразь человеческая вроде тебя.

Вдруг в железной двери с лязгом отворилась «кормушка», в проем заглянул мужик.

— Как, вы сказали, была девичья фамилия вашей матери? — спросил он Джейка.

— У вас же это есть. В пяти экземплярах.

Старик спрыгнул с койки и всем телом бросился на дверь.

— Отпустите! Что вы меня здесь держите? Я не такой, как он!

— Нам нужно, чтобы вы еще раз сказали ее фамилию.

— Его сюда специально подослали! Чтобы убить меня! Он наемный убийца!

— Повторите, пожалуйста, ее фамилию.

— Она есть в анкете. Там и смотрите.

— Пожалуйста, продиктуйте ее по буквам. Прошу вас.

— Беллофф. Бе, е, эл, эл…офф. Вроде как в «fuck off».

— Ты у меня смотри тут, приятель! Разговорился, понимаашь ли…

Дверь Джейку тем не менее открыл.

— Можете идти. Скоро ваш поезд.

— Не сажайте меня опять в такой же вагон, — взмолился, отступая, старик.

— Да не волнуйтесь вы, дедуля. За вами придут.

За ним придут! Старик сполз на пол, обхватил голову руками и зарыдал.

— Неужто вы не можете ничего для него сделать? — возмущенно спросил Джейк.

— А что сделаешь? Есть идеи?