Всадник (СИ)

Стаху тогда исполнилось двенадцать. С соседнего селения привезли молодую девку, которую поразила неизвестная хворь. Бедняжка сгорала просто на глазах. Маля быстро разобралась с картиной нарушения энергетики и принялась восстанавливать. Работа эта всегда отнимает много сил, а ведающая была уже в летах, даже в пот ее бросило от напряжения. Но дело было непростое, и нужно было во чтобы-то ни стало закончить его одним разом. От напряжения в глазах целительницы уже поплыли огненные круги. Внезапно она ощутила присутствие тоненького трепещущего ручейка чьей-то еще энергии, который сливается с ее потоком и питает его. Наконец закончив, она оглянулась и увидела, что рядом стоит Стах, и таращит глаза на свою прабабку.

— Ты? — только и смогла проговорить ведунья.

Это был тот самый редкий случай, когда дар передался по мужской линии. С этого момента жизнь Стаха круто изменилась. Даже отец ничего не смог поделать. Карьера военного для Стаха была окончательно закрыта, хотя Чернокрай и строил планы по приобщению сыновей к ратному делу.

* * *

Алмаз — воплощение силы и твердости. Но необработанному камню до красоты еще ой как далеко. Еще нет ни блеска, ни чудной игры света. Только огранка, соединение природных качеств с жестко выверенной структурой, диктуемой законами геометрии способна обуздать дикую силу и раскрыть красоту камня, заставить его сиять.

И талант человеческий, это только возможность стать бриллиантом. Если некому будет его огранить, воспитать, дать волю владеть природным даром во благо, останется человек в несчастье, осознавая свою природную силу, но немощь владеть ею. Редкому самородку удается довести свой талант до бриллиантового блеска. А если и случается, то путь этот мучителен и долог. Чем тверже, сильнее камень, тем тверже должен быть резец огранщика, чем сильнее дарование, тем тверже должен быть воспитатель.

Стах был твёрже всех виденных Малей талантов. И она крепко взялась за дело, не давая ученику послаблений, и не переставая удивляться, какой красоты бриллиант начинает сиять в ее руках. Для Стаха же, занятия означали конец безмятежного детства. До первой росы будила его Маля, и они отправлялась на поиск целебных трав. Стах узнавал, что некоторые надо собирать непременно до схода солнца, а другие — по первой росе, третьи — по закату солнца. Осенью настала пора сбора особых ягод, кореньев и грибов. А по весне уходили они на много дней кряду в места, где стояли когда-то языческие святилища. Жили там на сухарях и воде. Здесь Стах учился видеть и чувствовать живой огонь, самый ценный свой природный дар.

Глава 3

Первым делом молодой человек оглядел спящих. Один средних лет, кряжистый мужчина, трое помоложе. Ничего особенного. Тот, что постарше, вероятно сотник или кошевой. Остальные, скорее всего, простые казаки. Спят, как сурки. Нет, дорогие, пора просыпаться. Стах отодвинул лежащее возле казаков оружие подальше, чтобы спросонья не стали палить куда попало. Провел рукой над головами спящих. Люди проснулись, медленно приходя в себя. Головы болят, конечно. Ага, руки шарят вокруг в поисках сабель. Пора.

— Спокойно, все уже кончилось, — произнес молодой человек как можно более ровным голосом.

Не тут то было, обе лавки отлетели в сторону, казаки метнулись к оружию. Оно лежало в куче, поэтому в едином порыве к пистолям, казаки столкнулись. Координации движений, естественно, у них еще не было никакой. Двое оказались на полу, но, дотянувшись до пистолей, проворно развернулись в поисках цели.

— Не надо в меня стрелять. Во-первых, это будет неблагодарно с вашей стороны, а во-вторых, может сначала припомните, что с вами случилось?

Прогремел выстрел. За мгновение до этого, Стах неуловимым глазу движением сдвинулся чуть вправо, пропуская пулю.

Корчма наполнилась пороховым дымом. А на лицах живописной группы, ощетинившейся пистолями в сторону Стаха, отразились изумление и работа мысли. Значит, приходят в себя.

— Ты кто? — спросил самый старший.

— Этот вопрос сегодня я уже слышал. Его задавал лесовик, который вас здесь держал.

— Кто-о-о-о?

— Лесовик, такой маленький человечек, который обычно живет в лесу, любит развлекаться, сбивая проезжих с пути и пугать своим воем.

— Где он?

— Ушел.

— А тебя, значит, не тронул?

— Не смог. Теперь и вас не тронет. Вот только непонятно, зачем вы ему понадобились? Вроде бы не такие уж важные птицы, а? Да опустите, наконец, пистоли. Толку от них. Все равно ведь промажете. Чары так быстро не отпускают.

Казаки переглянулись.

— Кто ты такой, — упрямо повторил старший.

— Я — студент, — Стах немного помолчал, — теперь уже лекарь, домой возвращаюсь.

— А родом откуда?

— Хутор у нас под Черниговом. Туда и еду. К бате, Чернокраем зовут.

Казаки вдруг как один внимательно и немного дольше, чем того требовала вежливость, посмотрели на молодого человека, потом переглянулись. «Чего это они вдруг?», подумал Стах.

— Слыхали такого. А ты, значит, его сын?