Всадники

— Ты прав. Нельзя принуждать есть, если человек не хочет. Ты поешь, когда проголодаешься. Ты, наверное, хочешь поджаренного мяса с травами, и вкусного риса приправленного шафраном. Я сам пойду и куплю все это, а Гхолам, хозяин караван-сарая, и его брат — позаботятся о тебе в это время.

— Мне никто не нужен, — сказал Урос с ударением. — Как только накормишь Джехола, купи все необходимое для пути.

— Какого пути? — запнулся Мокки. — Дальше, через горы? Еще выше? Там еще холоднее и безлюднее!

— Ты что, боишься? — спросил Урос.

— Если бы ты слышал, что говорил Гхолам! — воскликнул саис. — Он рассказал мне истории про эту дорогу…

— Ну конечно, что может рассказать хорошего какой-то горбун!

— Он узнал их от путешественников, а они все пережили сами, — объяснил Мокки.

— Ты так сильно боишься?

Слезы брызнули из глаз храброго саиса. Если бы эта дорога была Уросу во благо, то сам Мокки готов был перенести еще более худшие испытания. Но он не поведет Уроса к смерти. И, запинаясь, он сказал:

— Да, я боюсь. Ты не выйдешь из горных пиков живым. Я видел рядом погибшего человека. Нет, я не могу взять вину за твою смерть себе на душу! Как я смогу потом посмотреть в глаза Турсену? Как?

Мокки прерывисто задышал и воскликнул с мужеством отчаянья:

— Я не могу! Я не могу идти с тобой!

Он опустился перед Уросом на колени, поцеловал его руку и добавил очень тихо:

— Нет, правда. Прости, но я не пойду за тобой.

Урос понял, что решение саиса было окончательным и ничто не в состоянии его изменить.

А так же он понял, что без него он ничего не способен сделать сам.

Ненависть к своему слуге поднялась в нем с такой силой, что он задрожал.

— Почему ты дрожишь? Тебе холодно? — спросил Мокки.

Он заметил, что чапан, которым он укрыл Уроса вечером, наполовину упал на землю и хотел было вновь поднять его. Но Урос раздраженно отбросил чапан в сторону. Его сломанная нога обнажилась и от липкой, покрывшейся грязью повязки понесло отвратительной вонью.

Джехол захлопал ноздрями и замотал головой, чтобы избавиться от этого запаха гниющей плоти. Мокки тут же схватил его за гриву и Джехол довольно заржал. Конь опустился возле ног Мокки.

«Все здесь против меня. И эти двое тоже. Мой саис и моя лошадь!»

Урос наблюдал за ними обоими, стоящими так близко — простые, здоровые создания! Один словно создан для другого. О, чтоб вы провалились в ад, чтоб вы сдохли, мерзкие твари!

Заметив горящий взгляд Уроса, Мокки прижался к Джехолу еще ближе и крепко вцепился рукой в его гриву.

«Ага, мой конюх уже уверен, что конь принадлежит ему, — подумал Урос с ненавистью. — Именем пророка — ему!»

Урос задержал дыхание как одержимый и воззвал к пророку. И пророк ответил.

Словно молния пришло к нему откровение, которое мог ниспослать ему только он.

Урос вздохнул свободнее. Да, именем пророка, он сумеет отомстить за эту бесстыдную наглость, коварно и жестоко отомстит. И одновременно успокоит и свою гордость, и свое честолюбие. Он превратит свое поражение в победу.

Когда Урос вновь взглянул на саиса, волчья ухмылка растянула его пересохшие губы.

Она и его внезапное дружелюбие, должны были бы пробудить у конюха недоверие. Но он, в своей наивности, подумал: «Его гнев улегся, он образумился». И он ослабил хватку, с которой держал гриву Джехола.

— Нет. Ты пойдешь со мной, — медленно и четко произнес Урос.

Мокки испугался.

— Но я же тебе уже все объяснил… — вновь начал он, запинаясь.

— Я тебя прекрасно понял, — ответил Урос.

Он медленно приподнялся и сказал тихо, но настойчиво:

— Теперь слушай меня. Ты отказываешься идти со мной, чтобы моя смерть не была на твоей совести. Это единственная причина?

— Единственная. Аллах мой свидетель! — воскликнул Мокки.

— Что ж, хорошо, — сказал Урос еще медленнее. — Моя судьба тебя не касается. Я освобождаю тебя от всех без исключения забот обо мне и моем здоровье. Только я один, слышишь, отвечаю за себя — чтобы не случилось в пути.

Мокки попытался что-то сказать.

— Я еще не закончил, — продолжал Урос. — Пойдешь ты со мной или нет, я все равно отправлюсь по тому пути, который я выбрал.

— Один! Один! Ты не можешь говорить об этом серьезно! — закричал Мокки дрожа от волнения.

— То, что я говорю, то я и делаю. Ничто не удержит меня. Ты это хорошо знаешь.

— Это означает смерть для тебя, — прошептал Мокки.

— Верно, — ответил Урос. — Для меня и для Джехола.

— Джехол!

Услышав, что его зовут, Джехол уставился на Мокки своими большими, блестящими глазами.

— Как ты думаешь, что с ним будет, когда он окажется один в безлюдных горах? Один, без хозяина? — спросил Урос.

— Нет, — зашептал Мокки. — Нет. Аллах не допустит этого!

— Я тоже так думаю, — сказал Урос.

— Как? Но как?

— Потому что ты пойдешь со мной, — сказал Урос и торопливо добавил. — Ты молодой, сильный, выносливый, терпеливый и ловкий. С твоей помощью мы все сможем.

— Я всего лишь простой слуга! — воскликнул Мокки. — А если ты, несмотря на все, что я смогу для тебя сделать — умрешь?

Урос понял, что пришел тот самый, решающий момент. Он закрыл раздраженные глаза. Чтобы соблазнить невинность, искушение должно принять ее образ.