Всадники

Дорога между берегом озера и скалой была ровной и широкой. Равновесие Уроза здесь было гарантировано. И это облегчение лишило его всякой осторожности. Не надо больше делать усилий, избегать опасностей, впадать в экстаз… В голове его безухие псы с перерезанными глотками бежали через радугу озер. А самого его поток швырял на ступени из драгоценных камней. И последний толчок выбил его из челна. Джехол остановился и тревожно заржал. И не успело тело Уроза коснуться земли, как руки, наделенные, как ему показалось, волшебной силой, подхватили его. Он потерял сознание.

* * *

Обморок длился очень недолго. Чувства и сознание начали возвращаться к нему, когда руки, спасшие его от падения, еще несли его. Он увидел себя лежащим в длинной узкой комнате с низким потолком. В теплом воздухе пахло бараньим жиром. Возле стен стояли такие же чарпаи, как тот, на котором он лежал.

Он услышал тяжелые быстрые шаги по глинобитному полу. Резкий свет переносного фонаря удалился и вовсе исчез. Помещение было освещено только неярким отблеском углей в мангале.

«Оттуда и тепло идет», – сообразил Уроз.

Вновь возник свет фонаря. Его нес невысокий человек с могучими руками и бочкоподобным туловищем. Шеи у него, казалось, не было. Гладкие желтоватые щеки пересекала черта – это был рот. Крюк над ним – нос. Блестящая линия выше крюка – глаза. Человек нес фонарь и чашку горячего чая. Не говоря ни слова, он помог Урозу выпить чай. Потом сказал молодым, веселым, глубоким голосом:

– От твоей ноги идет ужасный запах. Так ты не уснешь.

– Где я? – спросил Уроз.

– В доме Аллаха и путника, – отвечал человечек.

– А где конь? – спросил Уроз.

– Ему дадут все, что положено, – пообещал его спаситель. – Можешь поверить Кутабаю.

– Конь в первую очередь, – сказал Уроз.

– Ты прав, – засмеялся Кутабай. – Ты ему обязан больше, чем он тебе.

Фонарь опять унесли. Отблеск углей был приятен глазу. Уроз почувствовал то же странное отупение, мягкое как бархат и тяжелое как свинец, какое произвел на него маковый сок… Опять появился Кутабай с огнем. Он поставил на пол возле чарпая кувшин с горячей водой, положил на него очень чистые длинные ленты белой ткани, развязал раненую ногу. Цвет ее и зловоние были отвратительны. Он тщательно и неумолимо промыл рану, составил конец к концу сломанные кости и старательно укрепил их. Каждый жест его отзывался в теле и нервах Уроза волной такой боли, словно беспощадный огонь проникал повсюду. Он выдержал все манипуляции, не дрогнув и не издав ни звука. Того требовал долг чести. А еще больше – стыд, что согласился на этот уход за ним. Показывать свое увечье, свою гниль лекарю, Мокки или Зирех – одно дело. Это их работа или их долг. Но этот незнакомец, обрабатывающий его рану, нюхающий зловоние от гниющей ноги…

Кутабай поднял фонарь, осветил лицо Уроза и высказал свое мнение:

– Ты не потерял сознание. Не шевелился. Слава силе души твоей!

– Я-то уже привык к моей падали, – резко ответил Уроз. – Но ты?

От наивного смеха на лице Кутабая растянулась линия рта и блеснули глаза.

– Твоя рана! – воскликнул он. – От нее пахнет розами по сравнению с запахом прокаженных.

Ужасное слово на какой-то момент смутило дух Уроза. Ему хотелось задать вопрос, узнать побольше, но он промолчал. Боль усилилась. На него снизошел покой изнеможения. Зачем о чем-то говорить, беспокоиться? Вот только этот резкий свет прямо в глаза…

– Убери фонарь, – прошептал Уроз.

Во сне дыхание его было таким же слабым, как свет углей в мангале.

* * *

– Убери этот чертов фонарь, – прошептал Уроз.

Свет становился все ярче, жара – все сильнее.

Уроз с раздражением открыл глаза. Солнце ярко освещало галерею. В конце ее виднелась круглая комната без окон. Уроз вспомнил: мечеть… Кутабай… Значит, он проспал не меньше двенадцати часов. Но чувствовал себя очень усталым. Ему хотелось чаю, хотелось есть. По привычке он хотел позвать Мокки. Но где сейчас саис? Уроз почувствовал беспокойство на грани паники. А что, если Мокки потеряет его след… Все усилия, вся игра со смертью, все впустую, напрасно… Уж лучше было бы погибнуть от яда, от яростных клыков собак и даже просто сдохнуть в завалах камней…

Снаружи послышались голоса. Уроз очень хорошо слышал их. Один голос был Кутабая… Другой…

– Мокки! Мокки! – позвал Уроз, сам того не осознавая, громким и радостным голосом.

Дверь чуть не слетела с петель от толчка саиса. Одним прыжком он оказался перед Урозом.

– Живой! – крикнул он. – Живой! Слава Аллаху!

Они смотрели друг другу в глаза. Одна радость освещала оба лица.

– Родные братья не были бы так счастливы встретить друг друга, – услышали они низкий голос.

Уроз и Мокки увидели Кутабая, улыбавшегося им с порога галереи.

– Поистине, – повторил он, – поистине: два брата, один для другого – все на свете.

Уроз и Мокки снова переглянулись. Но на этот раз без того выражения, что было вначале. Теперь оба вспомнили, почему так боялись потерять друг друга.

– Как ты меня нашел? – спросил Уроз.