Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант (сборник)

– Не притворяйся, – сказал я. – Ты отлично знаешь, что я думаю, и я знаю, что ты это знаешь. К тому же я заблудился, что ты тоже, наверное, знаешь.

Он не ответил – я был прав: знал он все и все понимал отлично. Именно потому и возник, что потребовался контакт. Мне или им? Я вгляделся в него повнимательнее. Как в зеркало? Нет, пожалуй. В зеркале я был бы иной. Что-то новое появилось в облике моего повторения.

– А ты постарел, Юрка, – сказал я.

– Как и ты. Три года прошло.

Почему три? Для меня – три, а для него – десять. Скоро юбилей может справлять вместе с Бойлом.

– Три, – повторил он.

Пришлось объяснить упрямцу, в чем разница. Он слушал равнодушно, словно все знал заранее.

– Азбука, – зевнул он. – На Земле – три года, здесь – десять. Почему? Честно, не знаю. Но сейчас я в ином качестве – опять твой дубль. Значит, и для меня – три.

– А в своем качестве ты существуешь? Или роль связного пожизненна?

– Балда, – отрезал он. – Связной я не всегда и не по своей воле. А что я делаю в Городе в настоящее время, не знаю. Не помню.

– Десять лет прожил и все забыл?

– На какие-то часы или минуты – да. Не спрашивай об этих годах – не вспомню. Да и не для того мы встретились. Не для взаимных воспоминаний.

– А для чего?

– Подумай, – улыбнулся он дружески и доброжелательно. Так улыбаюсь я приятному собеседнику или обрадовавшей встрече.

– И думать нечего. Я заблудился, а ты выведешь.

– Эгоист, как всегда. О друзьях забыл?

– Ничуть. У тебя не постная физиономия. Значит, они где-то рядом.

– Это вторая часть задачи. Не плачь – выведу. Только сначала поговорим. – Лицо его напряглось, словно он приложил к уху микрофон невидимой телефонной трубки.

– Внимаешь приказу?

Он не ответил.

– Это «они» так считают?

Он нахмурился.

– Не повторяй прежних догадок. Я знаю то, что мне нужно знать в настоящую минуту. А теперь слушай. Помнишь, что говорил на парижском конгрессе американский фантаст? Не помнишь – напомню. – Он процитировал: «Мне радостно думать, что где-то в далях Вселенной, может быть, живет и движется частица нашей жизни, пусть смоделированная, пусть синтезированная, но созданная для великой цели – сближения двух пока еще далеких друг от друга цивилизаций, основы которого были заложены еще здесь, на Земле».

– А что последовало? – спросил я, не скрывая иронии.

– Наивный вопрос. Вы видели. Они все-таки создали мир по земным образцам, высшую форму белковой жизни, сиречь гомо сапиенс. Разве Город с его окрестностями не благодатный слепок с Земли и землян, с их буднями и праздниками, мечтами и надеждами?

– Ты спрашиваешь как моя копия или как их связной?

– Не разделяй, – поморщился он.

– Тогда единственно возможный ответ: нет! Не благодатный слепок.

– Погоди, – перебил он меня, – я еще не закончил. Людям этого мира было дано все для дальнейшей разумной эволюции – земная природа, земные жилища, земной транспорт, земная техника и – самое главное – земная пища в неограниченном объеме с неограниченным воспроизводством.

Мне надоела эта подсказанная извне преамбула. Ограниченная мысль технически сверхвооруженных копиистов нашего мира действительно не понимала, что она недодумала.

– А что же дал этот созидательный опыт, товарищ связной? – Я поднял брошенную мне перчатку. – Каждому по потребностям? Кучка подлецов в серых мундирах по-своему поняла этот принцип. Потребности у них – будь здоров! А народу – дырка от бублика: боятся вздохнуть в этой уродской утопии. Ваши сверхмудрецы создали модель капиталистической цивилизации в ее наихудшем, диктаторском варианте. Воспроизведена техника, кстати, не во всем умно и последовательно. Воспроизведена природа – тоже не очень грамотно. Воспроизведено общество, социальной структуры которого модельеры так и не поняли.

– Я знаю, – сказал он грустно.

– Сам допер или запрограммировали?

Он не принял шутки. Он был не мной, а связным пославших его ко мне.

– Они уже осознали, что в чем-то ошиблись, – продолжал он, как лента магнитофона, – но в чем, как и когда, они не знают. Эксперимент не удался, но остановить его уже нельзя. Это как цепная реакция: не вмешаться, не задержать, не повернуть.

– Повернуть можно, – сказал я.

– Как?

Что я мог подсказать без Зернова? Мы еще не сделали всех необходимых выводов. Единственное, что я мог взять на себя, – это совет не мешать людям. Любое вмешательство извне неминуемо приведет к новым ошибкам. Человек не научит пчелу строить соты, и никакая суперпчела не построит идеального человеческого общества.

– Рано советовать, – сказал я. – Если нас и пригласили как экспертов, то мы еще мало знаем, чтобы дать разумный совет.

– Ты готов его дать.

– А ты знаешь какой?

– Конечно.

– Так о чем же разговаривать? Кому и зачем нужна эта встреча?

Он обиженно нахмурился – снова Юрка Анохин, дубль, двойник, человек. И как похож на меня – и в радости, и в обиде. Но, честное слово, я не хотел его обижать.