Всадница без головы

— Дома бутерброды, в кафе хожу… Не терять же время за плитой! Пока был жив дед, он брал на себя обязанности повара. Любил это дело и готовил еду из наследия кухонь мира: завтрак греческий, обед французский, ужин итальянский… Книжки у него были, они и сейчас где-то в библиотеке лежат. И обязательно дед носил свои творения наверх бабуле… Звонят! Кого это принесло?

— Сиди, я открою, — подскочила Аля, злорадно добавив: — Наверное, наш Альфик вернулся с поджатым хвостом после очередной неудачи продать себя.

Ожидания не оправдались, в дверях стоял вовсе не Ник с тоскливым лицом, а женщина средних лет — фигуристая, броская, сияющая жемчугами, в белом костюме и бирюзовой блузке, в белой шляпе с большими полями, с белой плоской сумочкой в руках.

— Вы к кому? — вымолвила Аля, очарованная…

Очарование прошло мгновенно, когда женщина решительно шагнула через порог, оттеснив плечом ее, и топ-топ на высоких каблуках в туфлях под цвет блузы. Она шла, ориентируясь на звуки из кухни — оттуда раздавался заливистый детский смех, Аля, закрыв входную дверь, побежала за ней.

А на кухне Петя показывал дурацкий фокус, старый, как заезженная пластинка: ложка держалась на его носу, у Миши ложка падала, из-за чего Маша хохотала и визжала одновременно, держась ладошками за щечки. Увидев женщину, Петя остепенился и сказал, нехорошо глядя на гостью:

— Ребята, идите к себе, почитайте, поиграйте, потом поучимся.

Не дети, а диво! Без разговоров слезли со стульев и побежали, обрадовавшись, что их не заставляют доедать. Аля тоже хотела уйти, полагая, раз дети здесь лишние, она тем более, но Петя вернул ее:

— Алика! Останься.

Разве могла она отказать ему, разрешившему пожить в его квартире совершенно чужой девушке с двойным прицепом? Это было бы невежливо, и Аля села на свое место, предложив гостье:

— Садитесь. Будете ужинать?

— Я после шести не ем, — отрубила женщина и обратилась к Пете, кивнув в сторону Али: — Это кто?

— Алика, — ответил он, и больше никаких объяснений.

— А чьи дети, почему они и Алика живут у тебя? — спросила женщина, все же присев на краешек стула, на котором раньше сидел Миша.

И вдруг… У Альки рот открылся сам собой, когда услышала от Пети:

— Чьи дети? Как — чьи! Наши.

— Ваши?! Ты хочешь сказать… — Женщина не поверила, но повела себя странно, она рассмеялась. — Понимаю: хочешь досадить мне. Но у тебя не может быть детей… таких больших.

— Это ж почему? — вызывающе хохотнул Петя. — Мне, если ты помнишь, двадцать девять, Маше и Мише по шесть. Считаешь, в двадцать три года я не способен был сделать двух близнецов? Уверяю, с этим делом справляются и в тринадцать лет.

— Ну, а почему я об этом не знала? — не сдавалась она.

— А, собственно, почему ты должна знать? По-моему, моя семья касается только меня.

— Семья?! Какая семья? Когда это ты женился?

— Не женился, так женюсь, причем в ближайшее время.

— Не смеши! Я не верю, что это твои дети, а эту… — бросила насмешливый взгляд на Алю, — девушку в фартуке ты сделаешь своей женой. Я знаю тебя, ты никогда не променяешь свободу на ярмо с чужими детьми.

Усмехнувшись, Петя встал и вышел, что никак не повлияло на женщину, но она получила возможность поговорить с Алей и тон взяла дружеский, правда, дистанция все равно ощущалась:

— Послушайте… как вас?… Алика! Я мама Пита, и мне небезразлично, что будет с моим сыном. Не знаю, чем вам удалось его взять, могу лишь предположить… — Она приподняла одну бровь, а в ее улыбке появилось что-то оскорбительно-насмешливое, похабненькое, все вместе выглядело намеком на нечто постыдное. — Милая, я не позволю испортить ему жизнь. Никому. Надеюсь, вы меня поняли.

Алька предпочла набрать в рот воды, ведь это чужой огород, заросший давней враждой, но не ей наводить здесь порядок. Как бы то ни было, мама Пети виновата вдвойне, раз довела отношения с сыном до неприглядного состояния. А у Али куча своих проблем, чтобы вникать в комплексы чужой и далеко не бедствующей женщины, судя по ее одежде и натуральным жемчугам.

Петя отсутствовал недолго, вернулся, держа за руки Мишу и Машу, присел между ними, обняв, и, глядя на мать, спросил детей:

— Ребята, скажите, кто я вам?

— Папа! — громко и хором ответили дети, смеясь.

— Поцелуйте своего папочку. (Дети чмокнули его в обе щеки не без азарта.) Ну, теперь бегите, козявочки, играть. Что теперь скажешь, Лора? — адресовал Петя вопрос матери, а та ни слова. — Понял, внуки тебя не радуют. Они же сразу продадут тебя, и твой кружок протухших старых дев узнает, что тебе не тридцать семь, а пятьдесят два, и что ты бабка в двойном объеме.

Женщина поднялась со стула и бесстрастно посоветовала:

— Сделай хотя бы генетический анализ, Пит.

— Я не Пит, мое имя Петр, — жестко бросил ей сын. — Мне экспертизы не нужны, потому что я не сомневаюсь, что дети мои. А Светику передай, мне очень жаль, честно, но я уже безнадежно женат.

— Передам. Проводи меня, Петр.

М-да, ужин испорчен, Аля занялась посудой и переправляла остатки еды в холодильник. Вернулся Петя, плюхнулся на стул, насупился, прямо трагедию изобразил, будто завтра наступит конец света.