Все байки старого психиатра

– Стоп! – прервала его начмед Надежда Юрьевна. – А вот про этот инфаркт поподробнее. Сколько времени длился болевой синдром?

– Восемь часов.

– Так, а больной куда был госпитализирован?

– В кардиодиспансер.

– Кто возил?

– Врач Буслаев, но он уже ушел.

– Дмитрий Александрович, вы первый день работаете? Вы забыли правило, что если с пика болевого синдрома прошло менее двенадцати часов, то больных везем в Областную на ЧКВ[16]? Вы забыли этот приказ Департамента?

– Нет, я ничего не забыл.

– Дмитрий Александрович, а раз не забыли, то почему не проконтролировали? Все подобные вызовы, вы должны мониторить лично!

– Да контролировал я, Надежда Юрьевна! И это я дал команду вести в кардиодиспансер. Просто есть правило, что тяжелых больных мы везем в ближайший профильный стационар. И в кардиодиспансере больного приняли вообще без вопросов.

– Дмитрий Александрович, вы не перестаете меня удивлять! Ну вы же должны знать, что на инфаркты это правило не распространяется! В приказе Департамента об этом четко сказано! В кардиодиспансере таких больных примут без вопросов и даже скажут: «Молодцы, ребята, вы все правильно сделали!». Но в Департамент стуканут обязательно. И вот теперь нас с Игорем Геннадьевичем ожидает разнос! Ну а кроме того, больной, молодой мужчина, теперь получил некроз весьма приличного участка миокарда!

Погрустневший старший врач скороговоркой завершил свой доклад.

– Коллеги, теперь моя очередь вставить свои пять копеек, – подключился главный врач, – почему мы так редко выполняем тромболизис? В чем дело-то? Конец года, а у нас до сих пор остается приличное количество Метализе и Пуролазы. Давайте уже активизируемся! Тем более, что вы все прошли обучение по тромболитической терапии. Коллеги, если нет вопросов, можете быть свободными.

Первый вызов, теперь уже традиционно, мы получили аж в начале десятого. Поедем к тридцати однолетнему мужчине с больным животом и рвотой. Вызов сам по себе не сложный, но меня он все-таки покоробил. Ведь бригад сегодня много, но, несмотря ни на что, психиатрам нужно обязательно всучить откровенно непрофильный вызов. Ладно, поехали.

Больной лежал на диване со страдальческим выражением лица.

– Доктор, вот не хотел вас вызывать, а все же пришлось. Желудок так скрутило, что заорать хочется! Вырвало два раза. Чем-то, видать, траванулся. Выпил ношпы две таблетки, и вообще бесполезняк. Посмотрите, может, укол какой сделаете?

Пальпирую живот. В верхних отделах все спокойно. А дай-ка я проверю симптом Щеткина-Блюмберга! Для этого медленно и осторожно надавливаю четырьмя пальцами на правую подвздошную область, после чего резко отпускаю руку. Больной аж содрогнулся от боли. Во-о-от! Что и требовалось доказать: острый аппендицит у него начинался. Ну и для полного счастья решил посмотреть свой любимый «симптом рубашки». Для этого натянул на живот футболку и спокойно, без нажима, пару раз провел кончиками пальцев сверху вниз. В норме человек никак бы не отреагировал на столь незначительные действия, ну, может, ощутил бы щекотку и не более того. Но наш пациент скривился от боли.

– Ну что ж, поздравляю вас с острым аппендицитом! Собирайтесь, поедем в хирургию.

– Да какой аппендицит?! Аппендицит болит вот здесь, справа, а у меня болит сверху!

– Боль при аппендиците всегда начинается сверху, а потом, постепенно спускается вниз. Так что, не сомневайтесь, собирайтесь и поехали.

– Так меня резать будут, что ли?!

– Нет, резать вас не будут. Вас будут оперировать.

– Ну хоть сделайте мне какой-нибудь укол от боли!

– Не имеем права. Если боль убрать, то можно пропустить опасные осложнения. Ну все, хватит, давайте уже собираться.

– Вот блин! Ну надо же так, а? Какой может быть аппендицит… Откуда… Че придумывают… – забубнил больной и стал собираться.

В общем, увезли мы Фому неверующего в хирургию, где его приняли без лишних вопросов.

Следующий вызов был на психоз у молодого человека двадцати четырех лет.

В прихожей нас встретил старший брат больного. С самым удрученным видом он рассказал:

– Опять все по новой началось. В сентябре выписался, больше двух месяцев пролежал. Тогда тоже скорая увозила. Мы уж думали, что все прошло окончательно. А со вчерашнего вечера стал весь перепуганный, у меня и у родителей за что-то прощения просит, говорит, что скоро погибнет. Родители сейчас на работе, а я отпросился. Вот, караулю его, чтобы не натворил чего.

Больной, коротко стриженный, крепкий, мускулистый паренек в спортивном костюме, сидел на смятой постели, обхватив колени руками. Весь его вид выражал крайнюю степень испуга и психического напряжения.

– Здравствуй, Владислав! Давай-ка мы с тобой пообщаемся. Расскажи, пожалуйста, что случилось, что тебя тревожит?

– Да не, все бесполезно… Я уже приговорен…

– Влад, безвыходных ситуаций не бывает. Кто тебя приговорил?

– Да не, не надо об этом!

– Влад, надо, обязательно надо! И никого не бойся, главное все рассказать, и тогда сразу на душе легче будет.

– Моя душа уже не моя…

– Влад, ты какими-то загадками объясняешься. Скажи просто и понятно, кто или что тебя пугает?

– Да Люцифер меня пугает!