Все будет хорошо... (СИ)

А матриарх лишь качнулась ко мне, до белизны сжимая в руках энергетический кнут. В её красивых глазах безумная жажда Смерти сменилась на умопомрачительную нежность:

— Нора…! Жива..!

— ПОКА — жива! — склочно буркнула я, — Что это за представление устроили?! Мне вполне хватило позавчерашнего!

— Солнышко! — Лейвеллин скользнула ко мне, бухаясь на колени и обвивая руками, — Я так виновата! Мне нет прощения!

По привычке глянула на своего "няня", который сделав "страшные" глаза, кивнул на постороних.

— Что уши греете! Все вон! Лей, избавь меня от них! — снова задурила я.

— Как скажешь, любимая, — погладила меня по руке матриарх, и повернувшись, приказала, — Вон! Иначе все пойдете на корм гасси!

Надо ли говорить, что гостиная очистилась моментально?

— Отпустите… И встаньте с колен… пожалуйста! — я отшатнулась от покорной Лейвеллин, и отскочила к Аграфу. — Как сын?

— Выживет, — в глазах карианца плескалась благодарность. — Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя и мати Лейвеллин.

— Нору благодари. Я и не знала, что привезённый контрабандой раб — твой сын! Хотя… он такой же несгибаемо-упёртый… — женщина устало поднялась с колен, поворачиваясь ко мне, и сразу забывая об Аграфе, — Милая, пожалуйста, ну поговори со мной! Наедине… Если боишься, брезгуешь или не веришь… Хочешь, Аграф меня прикует? Вон… ограничитель уже есть… — горько усмехнулась матриарх.

Карианец обалдело хлопал глазами.

— Я не буду этого делать! — выдал он.

— Мне это тоже претит! — поддержала я "няня".

— Тогда — уйди! — Лейвеллин с трудом держала себя в руках.

— Мелкая, — Аграф повернулся ко мне, — Если что… ори громче… Я не дам тебя обесчестить! А вы, мати, — держите себя в руках… может быть у вас ещё не всё потеряно. Не давите на мышонка… не принуждайте…

Нет, ну вот гад какой, а?! Это сейчас он меня поддержал, или сдал?

Но спрашивать было уже не у кого. Карианец исчез за дверью. А самое обидное — Дорри смылась вместе с ним!

Нет! Это ж надо! Даже гасси не захотела присутствовать при нашем разговоре с Лейвеллин!

Липкая, неуютная тишина била по вздёрнутым нервам. Я смотрела на входную дверь так, словно она вела в добрую, счастливую сказку. Сейчас я бы многое отдала за то, чтобы оказаться с другой стороны двери.

"А… может… я бочком-бочком… и — в коридор?" — заискивающе предложила мне моя подлая и трусливая половина.

Я даже сделала шажок к призрачной свободе…

— Ну, не убегай! Не замыкайся… поговори со мной, любимая… прости за измену! Прости, если я унизила и оскорбила тебя моим поступком. Я очень виновата перед тобой! Но если бы я не сделала этого, я просто изнасиловала тебя! — Лейвеллин, как и обещала, не пыталась меня коснуться. Она только опустилась передо мной на колени, отрезая путь в коридор, — Одна только мысль удерживает меня от отчаяния и безумия — если ты так поступила, если пришла… значит я тебе не совсем безразлична! Может у тебя сработал инстинкт собственницы, может быть тебе стало меня жалко… даже это уже очень много для меня! Да, я полноценная женщина и мужчина в одном теле. Правда, у матриархов больше проявляются мужские черты. Они и помогают найти и удержать нам свою Пару. Да. Я, как и любой мужчина, схожу с ума от желания обладать тобой! И буду добиваться близости с тобой любыми методами. Милая… пожалуйста… посмотри мне в глаза! Позволь просто коснуться… позволь снова вернуться в нашу постель!

Ого! А Лейвеллин, оказывается, решила, что я её не хочу рядом терпеть? Нет, я конечно же — не хочу! И никогда не хотела! Но… в общем я совсем запуталась!

Матриарх ждала моего решения, и столько боли и отчаянного одиночества было в её глазах…

А я… а что я? Сказать ей — "я тебя принимаю!" и зажить милой и дружной семьёй? Не могу!

Оттолкнуть? Тоже не могу!

Аааа! Что делать?! Можно я в обморок упаду?

— Я не знаю, что делать… — от отчаяния меня морозило, как от лихорадки, — Не знаю…

— Позволь просто приходить и дышать тобой? — взмолилась гордая женщина.

Я не успела ничего ответить, как она спеленала меня и с не женской силой, подхватив на руки, уложила на диван:

— Что с тобой? Где плохо? Сильно знобит? — Укутывая меня в плед, жадно целуя, куда получится, мати вызвала врача.

Через несколько секунд в гостиной было не протолкнуться…

— Что с ней?! — рычала Лейвеллин, нависая над белой, как мел докторицей.

— Она израсходовала весь запас энергетики нужного для ребёнка спектра, когда…. когда… — женщина вжала голову в плечи, и зажмурилась, не решаясь продолжать.

— Я поняла! Когда я решила её наказать моим сексом с дознавателем! — рявкнула мати. — Что дальше?!

— Нужна подпитка, или…

— ИЛИ..? — угрожающе прищурилась Лейвеллин.

— Или беременность прервётся… — на грани слышимости выговорила докторица, видимо, мысленно прощаясь с жизнью.

— Я подпитаю её, мати… сколько смогу… — в дверях на колени опускался Аграф.