Все, что я желал

Должность у нового работника была чрезвычайно ответственная: его обязанности заключались в том, чтобы заботиться о доставке топлива для очагов, каминов и плит (следует заметить, что в доме насчитывалось сто двадцать семь комнат). Внешность же его вполне соответствовала должности. Он ходил, чуть прихрамывая, и сильно сутулился, как будто бы постоянно страдал от холода. Волосы у него были довольно длинные и взлохмаченные, щедро припорошенные серебром, на носу же красовались очки в металлической оправе. Он постоянно жаловался на мучивший его ревматизм, не снимал перчаток. Кроме того, Дубин научил своего хозяина гримироваться, накладывать темные тени под глазами и подчеркивать морщины в уголках губ. Разумеется, и говорил теперь Саут совсем не так, как прежде. Он постоянно хрипел и откашливался; к тому же у него появился замечательный ливерпульский выговор - его виконт позаимствовал у одного морского волка.

На четвертый день своего пребывания в Марлхейвене Саут, сидя на табуретке, грелся у кухонного очага. Время от времени он помешивал ложкой с длинной ручкой куриный бульон, варившийся в котле. Эту обязанность на него возложила кухарка. Миссис Гувер разрешила ему немного погреться, но потребовала компенсации за такую любезность.

Саут молча поглядывал на кухарку. Было очевидно, что она не склонна вступать в беседу. Наконец, пытаясь привлечь ее внимание, он громко хмыкнул и сделал вид, что не заметил ее сурового взгляда.

– Вас что-то насмешило? - спросила миссис Гувер.

Саут пожал плечами.

– Нет-нет, ничего… Просто я подумал, что вы очень уж ловко здесь управляетесь.

Кухарка промолчала и повернулась к печи. Вынув из нее только что испеченный кекс, она подержала его в руках, словно не знала, что с ним делать, а потом протянула Сауту.

– Вот вам. Он согреет вас изнутри.

– Благодарю вас, - проговорил он скрипучим голосом и откашлялся. - Это очень мило с вашей стороны.

Миссис Гувер поджала губы - она с подозрением относилась к любой лести.

– У вас просто замечательные кексы, - заметил Саут.

Кухарка смерила его высокомерным взглядом и отвернулась к печи.

– Мне кажется, - продолжал Саут, - что наша добрейшая графиня не ценит вас по достоинству.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ей следовало бы принять меры и обеспечить вам должную помощь на кухне, - отвечал Саут. - Тогда вы могли бы не отвлекаться на мелочи. - Он откусил кусок кекса и пробормотал: - Действительно, очень вкусно. Никогда не ел ничего подобного.

Тут миссис Гувер наконец не выдержала и улыбнулась. Саут же, приободрившись, откусил от кекса еще кусок и вновь заговорил:

– Да, удивительные кексы. Пища богов…

– Это любимые кексы его милости. - Кухарка снова улыбнулась. - Я часто пекла их для него, когда он был мальчиком. А сегодня подумала, что и сейчас они ему придутся по вкусу.

– Не сомневаюсь, что он оценит ваши усилия, - сказал Саут. Заметив, что кухарка с беспокойством поглядывает на котелок с супом, он спросил: - А как насчет леди Маргрейв? Вы ведь и ей стараетесь угодить? Для нее вы, наверное, готовите что-нибудь особенное?

– Этот суп - для нее. - Кухарка кивнула на котелок. - В последнее время она очень мало ест.

– Ей нездоровится? - спросил Саут.

Миссис Гувер пожала плечами и, понизив голос, проговорила:

– Боюсь, что у нее снова приступ меланхолии.

– Значит, она подвержена таким приступам?

Кухарка кивнула.

– Со смерти мужа. И это… - Миссис Гувер внезапно умолкла; очевидно, она поняла, что и так сказала слишком много.

Саут доел кекс и снова принялся помешивать бульон.

– А доктора здесь нет? - спросил он, немного помолчав.

Кухарка медлила с ответом. Наконец сказала:

– За ней ухаживает его милость. Он не согласился бы ни на что другое.

Саут откашлялся и пробормотал:

– Говорят, меланхолия не возникает просто так. Для нее должны быть особые причины. Наверное, так и случилось с леди Маргрейв.

Кухарка нахмурилась.

– Вы о чем? Какие могут быть причины?

– Ну… Может, слуги ей не угодили? Не зря же в последние дни уволили половину штата.

Миссис Гувер пристально посмотрела на него и проговорила:

– Не знаю, что вы вбили себе в голову, но дело в том, что на увольнении слуг настаивал его милость.

Тут кухарка снова нахмурилась и отвернулась. И Саут понял, что больше не вытащит из нее ни слова. Причем ему показалось, что она искренне беспокоится за графиню.

Об Индии же он и на сей раз ничего не узнал. Впрочем, виконт на это и рассчитывал. Он провел в Марлхейвене уже несколько дней, и у него сложилось впечатление, что слуги и не подозревают о ее присутствии в поместье. Возможно, Маргрейв где-то прятал ее А может быть… Мысль о том, что ее уже нет в Марлхейвене, приводила виконта в ужас.

Леди Маргрейв, направлявшаяся в комнаты Индии, шла с высоко поднятой головой; как всегда, она держалась с необыкновенным достоинством. Граф, шедший следом за матерью, уже у самой двери обогнал ее и вытащил из кармана ключ. Открыв дверь, он сделал шаг в сторону, и леди Маргрейв переступила порог.

Индия, сидевшая в кресле, тотчас же поднялась на ноги и проговорила:

– Добрый вечер, леди Маргрейв. Добрый вечер, милорд.