Все, что мне дорого. Письма, мемуары, дневники

Окидывая единым взором, как бывает с вершины гор, это природное чудо – Кавказ, единственное, наверное, такое на земле, созданное Всевышним по образу Ковчега обиталищем многих языков и племен, может быть, нам удастся что-то главное понять. О нем, а значит, о нас самих. Тот Кавказ, который мы с вами знаем понаслышке, все-таки во многом легенда. Да, в общем-то, он таков, что весь соткан из легенд, и в этом его тайная красота. Но будем справедливы, Кавказ всегда вызывал острый интерес человечества, не только у исследователей, но и геополитиков, военных, коммерсантов, авантюристов, путешественников и, конечно, людей искусства. Даже у великого Шекспира есть образ, один-единственный… Но какой! «Кавказ, как раскаленный камешек, на каменной ладони земли». Значит, и пять веков назад он представлялся миру как сгусток энергии, горячих страстей, военных столкновений и бурных событий. Один из историков справедливо называл Кавказ «огромной академией со всевозможными естественными лабораториями, открывающей наблюдателю широкое поприще для самостоятельных выводов». Но я бы рискнул сравнить его с естественным человеческим реактором, который своим существованием мог бы излучать мирную энергию, а может стать разрушительным Чернобылем. Лев Толстой, как известно, сам повоевавший на Кавказе, однажды написал, что это – край… в котором странно соединяются две самые противоположные вещи: война и свобода. «Кавказ был населен воинственными, гордыми и свободолюбивыми племенами, осадками народов, поочередно занимавших подножия гор, – пишет историк в XIX веке. – России предстояла еще вековая упорная борьба, из которой победителем мог выйти только народ и никакое государство (хотелось бы эти слова подчеркнуть. – А.П.). Казаки и другие войска, пришедшие туда, действительно и были всегда не войском, делающим только кампанию, а скорее воинственным народом, созданным Россией…» Стоит, наверное, добавить, что в трудный час наши воинственные народы объединялись против третьей силы: Османской империи и Ирана, военная экспансия которых была погибельна для Кавказа. Так, например, два внука кабардинского князя Дмитрия были видными полководцами русской армии, причем князь Яков Черкасский слыл одним из самых близких соратников и любимцев Петра I. Итак, не военная, как представляется из нынешнего далека, кампания, а многосложные полувоенные и полумирные отношения, сменявшие друг друга на протяжении веков, формируют тот образ Кавказа, который предстает перед нами сегодня. Но кто же эти воинственные племена?

Князья Дагестана сообщают: «А у нас с друзьями русскими людьми дурна не было, ни единому человеку носа не окрававили…»

Уже представляется, что не Россия (ее называли «русский колосс») овладевала Кавказом, а сам Кавказ вбирал, впитывал в себя чужеродные языки и ассимилировал переселенцев, делая своими. На небольшом сравнительно пятачке земли, который еще называли перекрестком Востока и Запада, постепенно формировалась неповторимая социально-биологическая структура. Уникальная по разноязычию и образу жизни. Рассказывают, что на базаре города Диаскур, на месте нынешнего Сухума, собиралось столько разноплеменных языков, что там держали для общения 130 различных переводчиков, а сам Кавказ именовали «горой языков».

Император Александр Первый, как известно, в своей охране держал и татар и черкесов. Существовал даже горный отряд из кабардинцев, «летучих, неуловимых как воздух». Но самыми надежными, верными, по словам государя, были чеченские воины. Генералу Ермолову он писал: «Верно, ты слишком любишь отечество, чтобы желать войны. Нам нужен мир для преобразований и улучшений…» Хочу заметить, что нигде, ни письменно, ни вслух, генерал Ермолов, как и другие генералы, и сам император не называет чеченцев бандитами. Чаще звучит уважительное слово: «горец». Российская держава никогда не опускалась до низкой брани в адрес горских народов. А слово «бандит» появляется лишь с приходом сюда советской власти. В 1921 году это определение прозвучало впервые в устах дагестанских большевиков: «Бандитское движение в Чечне…» И тут же было подхвачено в Москве. Утвержденное самим Сталиным и внедренное большевиками в печати, оно останется жить надолго.

В конце XIX века русский историк в книге, посвященной давней, кавказской, войне, писал о России, посылающей своих сынов на горный рубеж Азии… «не на истребительское дело войны, а на вечное умиротворение края…»

Как бы хотелось сегодня повторить эти слова.

21 июня 2004 г.

Меня создала война