Все, что могли

— Вас интересует, какие новые части против вас появились? Все та же армия, которая гонит вас от Сталинграда.

Переводчик сбился, видно, не сразу нашел, как передать значение слова «гонит».

— Боевых задач у нас немного. Всего три, — Ильин вытянул в сторону офицера растопыренные пальцы, начал их загибать. — Первая — в ближайшее время возьмем Киев. Как пить дать.

Опять переводчик замешкался, что-то долго пояснял офицеру.

— Вторая — выйдем на границу и вышвырнем вас с нашей земли.

Как он понял, немец оказался не дурак, с первых же слов уловил издевку.

— Третья? Продолжайте, — пренебрежительно протянул он.

— Берлин возьмем. За все, что вы натворили у нас, строгий счет предъявим.

Ильин замолчал, встретился с колкими глазами офицера. Взгляд его ничего хорошего не предвещал.

— Три задачи? — нервно засмеялся офицер, снял фуражку, тряхнул волосами. — Вам лично ни одной из них выполнить не суждено. До этого мы вас прежде трижды убьем.

— Убить можно только единожды, — возразил Ильин.

— Вы напомнили о Киеве, — не слушая, резко сказал офицер. — Там на площади вас и повесим. Это первая ваша смерть. Потом сбросим листовки над вашей армией, сообщим, что майор Ильин добровольно сдался нам и выдал военные планы русских. Это — вторая.

Офицер достал из планшета удостоверение Ильина, полистал.

— Здесь ваш домашний адрес. Это третья ваша смерть. Пошлем агента к вам в тыл. Он найдет способ довести до вашей семьи, до всех, кто вам верил, о вашем предательстве.

У Ильина мурашки забегали по спине. За год жизни на оккупированной земле узнал, как они могут ошельмовать человека.

В этот раз его не били. Подержали еще немного в сарае и теперь везли куда-то. Может, уже осуществляли свое коварное обещание.

Запахло каменноугольным дымом, машинным маслом, мазутом. Скоро грузовик проскочил через переезд, тускло блеснули рельсы. Миновали перелесок и оказались перед стоящим на пути товарным составом. На платформах громоздились танки, самоходки. У одних была продырявлена броня, у других обрублена пушка или сворочена башня. Впереди локомотива полувагон, груженный камнями. Между паровозом и платформами затесался «телячий» вагон с наглухо задраенной дверью.

«Накостыляли где-то, — мстительно подумал Ильин. — Не на моем ли плацдарме? Хрен тебе, а не Днепр», — посулил он майору-танкисту.

Грузовик остановился. Один из солдат, стороживших Ильина, соскочил на землю, второй продолжал настороженно следить за пленным. Ильин жадно шарил взглядом по перелеску. Улучить бы момент…

Неожиданно реванул паровоз. Короткие тревожные гудки расплескались над перелеском. Неподалеку начал бить крупнокалиберный пулемет. Из-под низко нависшего над дорогой темного облака вынырнули три самолета и уступом, один за другим, на бреющем прошлись над составом.

«Наши, «ишачки», — Ильин обрадовался, теперь он не один перед немцами.

Гул моторов задавил паровозные гудки, лишь было видно, как в посеревшем вечернем воздухе вспыхивали клубы пара.

Первая бомба рванула с недолетом впереди состава. Вторая грохнула возле автомашины. По брезенту стегануло пламя, тент посекло осколками, автомобиль, словно спичечный коробок, опрокинуло набок. Ильин, опомнившись от удара, почувствовал сверху себя тяжесть. Это был солдат-охранник, убитый осколками наповал. Мелькнуло в голове: «Не хватало, чтобы свои разбомбили». Столкнул охранника.

Подхватил его автомат, выбрался из помятого кузова, укрылся за колесом грузовика. Слышались истошные вопли. В середине состава горел вагон.

При следующем заходе бомба рванула рядом с «телячьим» вагоном. Распахнулась дверь, оттуда прыгали люди в красноармейской одежде. «Пленные… Меня к ним везли», — опять мелькнула мысль.

Пленные сыпанули в лощину, побежали к перелеску. Наперерез им рванулись немецкие солдаты. Ильин дал по ним несколько коротких очередей. Тут же пуля ударила рядом с ним, в колесо, из которого с шипением рванулся сжатый воздух.

Возле него кто-то упал.

— Свой, партизан? — услышал запыхавшийся возглас.

— В кузове убитый солдат, сними подсумок.

— Понял.

Вернулся тот скоро, но еще раньше у Ильина кончились патроны, автомат смолк. Вставляя новый рожок, поданный ему нечаянным помощником, он впервые взглянул на него. Это был молодой парень в разорванной гимнастерке, без ремня и босой. На мятых погонах заметил по три звездочки.

— Во, разжился, — парень держал гранату за длинную деревянную ручку. — Две в немцев, последнюю для себя. Второй раз черта с два им дамся.

Старший лейтенант привстал на колени, натянул шинель, потом, лежа на боку, надел сапоги с короткими голенищами.

— Босиком далеко не ускачешь, — словно бы оправдывался он перед Ильиным за то, что раздел убитого солдата.

Последняя бомба попала в паровоз, над ним поднялось огромное облако пара. Самолеты исчезли в вечерней дымке.

— Отходи за состав, прикрою, — Ильин целился в перебегавших немцев, стрелял экономно.