Все, что могли

— Верно, взгляд тут нужен особый, знания и навыки специальные, — согласился начальник войск. — Кстати, вас послали сюда с умыслом: вы на охране тыла действующей армии подобную службу организовывали. Насколько мне известно, вели ее небезуспешно. Подберем вам толковых помощников. Возможно, кого-то из специалистов придется с фронта отозвать. Попросим командование пограничных войск.

Генерал выглядел усталым. На круглом, моложавом лице лежали тени, под быстрыми каштановыми глазами обозначились круги. «Тоже недостает часов в сутках, хотя бы нормально выспаться. Забот у него побольше, чем у меня», — подумал Ильин. Он знал, начальник войск раньше служил на западной границе. Кажется, года за два до войны уехал на восток, теперь вернули его сюда. Очевидно, как и Ильина, имеющего опыт службы на этом направлении. Был генерал приверженцем живого руководства: стремился везде побывать, все увидеть своими глазами. Часто разговаривал с солдатами и офицерами, выслушивал их мнение, делился своими мыслями, кого-то убеждал, что-то себе мотал на ус. Учитывая эту особенность в характере генерала, Ильин высказался, что контрольно-пропускной службе целесообразно бы придать самостоятельный характер, может, создать для этого специальную воинскую часть. Генерал пытливо взглянул на него, одобрительно улыбнулся.

— Мыслите правильно, смотрите вперед. Уверен, так и будет… но позднее.

— Позднее, это когда же? Мне сейчас придется раздваивать силы отряда. Обстановка — сами знаете.

Понимал, что генералу это можно было и не говорить. Но сорвалось. На участке пограничного округа тоже много сложностей. Участились прорывы через границу вооруженных банд. Каждое утро генерала ожидал ворох донесений с границы, сообщений от местных властей о налетах бандитов на жителей и воинские команды, о расправах и поджогах. Кажется, не было ночи, чтобы оперативный дежурный по округу не будил его докладом об очередном тяжелом происшествии.

— Надо, Андрей Максимович, управиться теми силами, какие есть, — мягко сказал начальник войск, по-доброму заглянул ему в глаза. — Война еще не кончилась, сами ощущаете ее дыхание. Налегайте на разведку. Сумеете предугадать намерения бандитов, значит, сможете упредить и сорвать их действия.

Запали в память Ильину слова о том, что кого-то из необходимых отряду специалистов придется отозвать с фронта. Раньше всех он подумал о Горошкине и Янцене. Несколько дней маялся, прежде чем сесть за письмо генералу Стогову. «Обратимся к командованию», вспомнилось и это. Однако не хотелось делать официального запроса. Пока он ходит, много воды утечет. Будет ли еще запрос решен положительно? Но и донимать просьбами Тимофея Ивановича, без того уже много сделавшего для Ильина, ему было совестно. Успокаивало одно, что лично за себя он не просил, весной лишь поделился с ним своим нелепым положением.

Тимофей Иванович вступился за него, а он чуть не подвел. Ну не по делу, не по службе, скрытой болезнью своей из-за контузии. В конце июня получил приказ: пограничному отряду грузиться в эшелон и двигаться в сторону границы вслед за фронтом. На беду железная дорога дала сбой — в нужный срок не оказалось вагонов. Выполнение боевого приказа срывалось, он поехал на станцию, погорячился, понервничал и… очнулся на деревянном жестком диване в узенькой вокзальной комнатке. Возле него хлопотали начальник медслужбы погранотряда и медицинская сестра. Пахло лекарствами. Обморок был долгим.

В другой раз подобный конфуз случился уже здесь, на границе. В его сознании как-то странно смешалась радость возвращения и тягостные воспоминания о трагедии июньского дня сорок первого. На заставе, где начал войну, увидел оплывшие, затянутые кустами и бурьяном окопы. Под взглядом его они как бы «ожили», виделись разгоряченные боем, в дыму и сполохах пограничники в тех огневых точках и блокгаузах, где они, во всей видимости, лежали и до сих пор, а в уши неожиданно ворвался грохот разрывов, рев и скрежет танков, треск горящего дерева. Снова с ним случилось то же, что и на станции. На этот раз припадок не был столь долгим. Начмед предусмотрительно приставил к нему фельдшера, чтобы сопровождал в поездках. Расторопный парень сделал укол, дал лекарства.

После таких двух «сигналов» он стал остерегаться, придерживал чувства, не давал им воли. Вскоре Надя с Андрюшкой приехали. Под внимательным оком жены он стал спокойнее.

Все-таки решился, написал Стогову, просил его для пользы службы откомандировать в погранотряд офицера-разведчика Горошкина и переводчика Янцена. Разумеется, если можно. Очень они нужны здесь. Ждал ответа, надеялся на встречу.

А встреч разных у него в последнее время было много. Одна просто ошеломила. Поверить в нее было трудно, она поразила потому, что не ждал ее. После рассказа Нади о событиях на комендатуре в первый день войны он был убежден, этой встречи не могло произойти. Но она состоялась.