Все, что мы когда-то любили

– Даже не стану об этом слушать! Приедет такси, мой автобус рано утром, твой – в ночи, и что? Тебе, немолодому человеку, болтаться туда-сюда, терять день? Нет и нет. Ты останешься здесь, поплаваешь в бассейне, отдохнешь днем, спокойно и вкусно поужинаешь и спокойно поедешь в аэропорт, сытый и отоспавшийся. Тебе и так предстоит «веселая» ночка. Марек, и думать не смей! Да и вообще, какой в этом смысл? Не люблю дурацкие поступки.

– Что-то вы раскомандовались, пани Ванькович! Разбушевались. И голос звучит о-го-го! Не ожидал от вас такой прыти! – рассмеялся он и со вздохом добавил: – Какой смысл, говоришь? Да простой, Аннушка. Побыть с тобой еще пару часов.

– Я, Марек, не люблю нелогичные поступки, – повторила она.

Кажется, он немного обиделся. Ну и ладно. В конце концов, это он раскомандовался. Пусть командует своей Широй и своими детьми.

– Ладно, – миролюбиво заключил он. – Понимаю, устала от моего общества. Старик-зануда не самый приятный партнер.

– Ты – старик? – искренне рассмеялась Анна. – Кокетничаете, пан! Это слово к тебе неприменимо. – И Анна подняла указательный палец. – Посмотри вокруг, все по-прежнему от тебя в восторге.

Он посмотрел на часы.

– Ладно, Аннушка. Осталось совсем мало времени. Может, пройдемся по парку? Вечер сегодня шикарный! – И он втянул носом свежайший горный воздух. – А завтра снова в жару. В зной. Правда, море. Это единственное, что примиряет с нашим климатом.

– Но зато у вас теплые зимы, – ответила Анна, – ни слякоти, ни снега, ни холодов!

– Ну да, – усмехнулся он, – как зарядят дожди, из дома не выйдешь. Ладно, все. Не скулю. А то вправду ворчащий и нудный старикашка.

Вечер был прохладным, и Анна быстро замерзла.

Захотелось в номер, в теплый душ и в теплую кровать. Проверить чемодан, полчаса почитать, написать эсэмэс Амелии и принять снотворное. В ночь перед отъездом без таблетки ей точно не уснуть: как-никак волнение. Дорога всегда волнение, а уж в ее возрасте… Да что говорить.

Дороги она всегда побаивалась, трусиха, заячья душа. Это Марек думает, что она великан. Какой там великан? Пожилая, одинокая, нездоровая и трусливая женщина. Вернее, старуха.

В семь утра он постучал в ее номер.

Анна сидела в полной готовности – свободные брюки, широкая майка, кроссовки. В дороге одежда должна быть удобной. На коленях сумочка с водой, лекарствами, расческой, леденцами, кошельком с деньгами и кредитные карты: одна – ее пенсионная, вторая – та, что сделал Марек и куда он ежемесячно отправлял ей довольно приличную сумму.

Сколько лет она с ним ругалась! Сколько билась! Как горячо и искренне убеждала его, что ей на все хватает. Обижалась, переставала отвечать на его звонки. Не помогало. Деньги поступали с завидной точностью. Потом силы кончились и Анна сдалась. Понимала, что бесполезно. Упрямый осел, не зря его так называла Эстер.

– Вот скажи, – говорила она, – что мне с ними делать? Тряпки мне не нужны, шкаф забит. Ем я скромно и мало, ты знаешь. Путешествовать одна боюсь, возраст не тот. Компаньонки у меня нет, Амалия не в счет, она не может уехать из-за мужа. Ну и что? Что мне с ними делать? Если только отдать на благотворительность?

– Делай что хочешь, – был ответ. – И вообще, отстань от меня с этими чертовыми деньгами. А мне куда их девать? Только не говори, что у меня дети! У этих детей есть все и даже больше! Я небедный человек, ты это знаешь. Только не знаешь, насколько небедный! В общем, так, Анна, считай, что я покупаю свое спокойствие. Такой вариант тебя устраивает?

Что оставалось делать? Только смириться.

– Готова? – улыбнулся он. – Ну что ты психуешь? Давай отменим машину, со мной тебе будет спокойнее?

Анна замотала головой:

– Нет и нет. И вообще, с чего ты взял, что я нервничаю?

– Ну да, – усмехнулся он, – ты, верно, позабыла, дорогая, что мы очень близко знакомы и что я вижу тебя насквозь. Ладно, упрямица. Выпьем кофе, и посажу тебя в машину.

Кофе выпили. От еды Анна решительно отказалась, но два сэндвича, которые Марек попросил официанта сделать в дорогу, ворча, засунула в сумку.

– А вода? – озабоченно спросил он. – У тебя есть вода?

Анна раскрыла сумку и показала ему бутылку.

Служащий взял ее чемодан, и, попрощавшись с заспанной девушкой на рецепции, они вышли на улицу. Такси стояло у входа, шофер тут же выскочил и принял чемодан, услужливо распахнул заднюю дверь – отель дорогой, публика отдыхает небедная, а значит, есть надежда на хорошие чаевые. Правда, с виду бабуля уж слишком скромная. Но это ничего не значит – миллионерши одеваются еще скромнее. В такси он давно, всякого повидал. И миллионерш в том числе.

– Ну, – сказал Марек, – будем прощаться?

Анна на минуту прижалась к нему и тут же отпрянула. Закинув голову, посмотрела ему в глаза:

– Береги себя, Марек! Это единственное, о чем я прошу!

– К тебе такая же просьба.