Все, что мы когда-то любили

– Милый пан Чижик, – как можно мягче ответила Анна. – Это я стану вам обузой, уж поверьте. За все эти годы я так разленилась – сплю до полудня, в еде неприхотлива и почти не готовлю, целыми днями могу провозиться в саду, да и болтать – уж простите – отвыкла. По вечерам я читаю или слушаю музыку. В общем, жена из меня, – махнула рукой Анна, – так себе, честное слово. А собеседник тем более.

Казалось, пан Чижик вот-вот расплачется. И Анна поторопилась его утешить:

– Пан Чижик, – затараторила она, – вы замечательный человек и завидный жених. Обернитесь – вокруг море одиноких и тоскующих женщин! И каждая, уверяю вас – каждая! – будет счастлива составить вам пару. А меня вы простите. Я так привыкла к своему одиночеству, что не променяю его на самого лучшего мужа.

Пан Чижик все так же молча хлопал глазами. Вид у него был расстроенный.

– И я надеюсь, – вдохновенно продолжила Анна, – что вы на меня не в обиде и мы по-прежнему будем дружить.

– Что вы! – Он отчаянно замахал маленькими пухлыми ручками. – Конечно, будем, какие обиды, пани Анна? Просто… – Уголки губ опустились. – Просто я вас так хорошо знаю, вы порядочная и приличная женщина и вообще ответственный человек, а это я ценю больше всего! А искать, – он покачал головой. – Нет, дорогая. Не стану. Мало ли что? Мы с Зосенькой прожили чудесную жизнь. А тут еще нарвешься на какую-нибудь стервозу.

Нарвался. Бедный пан Чижик, все получилось как по сценарию! Как обхаживали его местные вдовушки и разведенки! Так нет, кривил рот: эта старая, эта страшная, у этой куча внуков и детей. В общем, выбрал он молодуху, немного за тридцать, работающую сиделкой у знакомой старой дамы. Узнав, что пан Чижик хочет жениться, девица изо всех сил стала его обхаживать. Еще бы – своя аптека, свой дом, машина. Ну и попался старый дурак. За год толстяк похудел на двадцать килограммов. Нет, ему это шло, да и для здоровья полезно. Постройнел «молодой», похорошел, надел джинсы, на этом дело и кончилось – женушка изменила ему с молодым и сделала ручкой.

Бракоразводный процесс длился долго. Соседи ходили на слушанья и божились, что сиделка преследовала только корыстные цели. Аптекарь нанял дорогого адвоката. Но все же молодая стерва отсудила машину и загородный дом, хорошо хоть не тронули городской дом и аптеку.

– Это ты во всем виновата, – смеялась Амалия. – Приняла бы предложение – ничего бы не случилось.

Анне смешно не было – она не Амалия, – и бедного Чижика было искренне жаль.

Господи, что за чушь лезет в голову! Да, чемодан она соберет за полчаса, это Марек пижон, обожает красивые вещи и умеет их носить, до сих пор ведь хорош, по сей день дамы смотрят вслед.

Лежали у бассейна и болтали. Настроение – Анна это чувствовала – у Марека было так себе, но он как мог это скрывал. И вправду, зачем Анне его семейные проблемы? Мужской эгоизм.

– Ты давно была у мамы? – наконец спросил он.

Анна ждала этого вопроса.

– Недавно, – ответила она. – Прибралась, положила свежие цветы. Мальчику – ромашки, а Эстер – белые лилии. Ты же знаешь, других она не признавала. Посижу, поговорю, и становится легче.

– На следующий год я обязательно выберусь, – не очень уверенно сказал он и добавил: – Да, обязательно. Давно я не был. Давно.

– Давно, – кивнула Анна. – Конечно, выберешься, – поддержала его она. – Я в этом уверена.

– Знаешь, – после долгого молчания проговорил Марек, – я ведь всегда скучаю по Кракову, сколько лет он мне снится. Старый город, наша улица, наши места. А приезжаю – и такая тоска. Вернее, печаль, так будет точнее. Но и тоска тоже, да… Сколько лет я там не живу, а не отпускает. Хотя говорят, родина там, где твой дом и твоя семья. Но ведь и там, в Кракове, мой дом, и ты тоже моя семья. Вот так и живу, сердце пополам. Всю жизнь, Аннушка, всю…

– Это нормально, – кивнула она. – Там детство, молодость. Молодые родители. Твой первый дом, друзья по школе, коллеги. Там было много хорошего.

– Там была ты, – глухо ответил он. – Ты и мы. Ладно, закончили! Пора на обед. – И он резко поднялся с шезлонга.

Вернувшись в номер, Анна в бессилии села на кровать.

Их совместное времяпрепровождение было прекрасным. Весь год она ждала этой встречи. Никого у нее ближе не было, ближе, чем он. Ближе, роднее, понятнее. Но при этом она понимала и ощущала, что эти встречи ее опустошают. Марек и их прошлая жизнь неразделимы. Их безмерное счастье и безмерное горе.

И всегда – всегда! – когда видит его, она вспоминает их прошлую жизнь. Хотя вряд ли она ее забыла – все это с ней навсегда, каждый день и каждую ночь. Да, у них был договор: на отдыхе об этом не говорить. Они и не говорили. Но это был театр, фарс. Находясь вместе, они не могли не думать об их общей жизни. Общем счастье и общей беде, которая была с ними, пока они живы, как ни крути, ни притворяйся и ни делай вид, что все в далеком прошлом.

И они знали, что это «далекое прошлое» их никогда не отпустит.

На ужине – конечно, с бокалом вина – он сообщил, что отвезет ее в Братиславу.

Анна замахала руками: