Все, что мы когда-то любили

Прожив три недели в кибуце у Йоси и наблюдая за тем, что там происходит, Марек захотел остаться. Конечно, там было много наивного – по сути, чистый социализм. Но как горели глаза у ребят на собраниях, как смело высказывали они свое мнение! Какие концерты устраивались в клубе, как красиво звучали песни на разных языках – польском, немецком, румынском, испанском.

Они все были разными, с разными привычками и предпочтениями, традициями и вкусами, выходцы из разных стран и культур. Но то, что объединяло их, было сильнее всего остального. Их объединяла их новая родина.

Анне Марек писал два раза в неделю. Иногда удавалось поговорить по телефону. В письмах он описывал свои приключения и делился впечатлениями. В основном они были восторженными. По телефону допытывался, как она, Анна. Он вслушивался в ее голос, пытаясь уловить грусть, тоску, раздражение. Но нет – ничего подобного не было. Она благодарила за подробные письма: «Как будто сама там побывала. И знаешь, Марек, у тебя замечательный слог!» Она радовалась его приключениям, смеялась над шутками и смешными рассказами, она оставалась верной себе – ни зависти, ни злости. Одна радость и полный восторг.

– Мне кажется, тебе хочется остаться там, в кибуце, вместе с Йоськой, – как-то сказала она и, почувствовав его растерянность, добавила: – А что, это прекрасная мысль. Физический труд на свежем воздухе среди молодежи и энтузиастов! Это же счастье, Марек, и я поддерживаю тебя!

Ошарашенный, он молчал. В ее благородстве сомнений не было. Нет, дело не в этом. И все-таки он растерялся.

– Остаться? – пробормотал он. – Ну я не знаю…

– Но это же не тюрьма, Марек, дело-то добровольное. Попробуй! А вдруг? Это же здорово – сама идея прекрасна, а уж воплощение…

– Ты так считаешь? – промямлил он. – Нет, я правда не знаю… Да и потом, сюда не всех принимают. Знаешь, какой конкурс, чтобы попасть в хороший кибуц?

Она рассмеялась:

– Ну за тебя я спокойна. Ты молодой и физически крепкий. Да и Йоська за тебя похлопочет. А как здорово, что вы будете вместе!

В общем, так все и вышло. Он подал заявку, и его приняли. Молодой, физически крепкий – все правильно, Анна оказалась права. К тому же рекомендация друга, она много значила.

Марек получил комнату, и началась новая трудовая, нелегкая, но прекрасная жизнь.

В кибуце он прожил три года. А потом захотелось на волю. Он устал от коммуны, от собраний, совместных решений, голосований, криков и споров, от поднятых рук. От сельских пейзажей, не отмывающихся от машинного масла рук, сапог и спецовок, от запаха навоза, от коллективной столовской еды. От людей.

Ему захотелось уединения, отдельного жилья, своего, личного.

Там, в кибуце, у него была девушка, англичанка Лиз – худая, рыжеватая, вся в веснушках, чем-то неуловимо похожая на Анну. Она была славной, эта Лиз. Слишком горячей в спорах, слишком активной, но нежной и милой в постели. Когда он сказал ей, что хочет уехать, Лиз не удерживала его, не уговаривала остаться.

– Как тебе везет с женщинами! – смеялся друг детства Йося. – От других так просто не отделаешься!

Ему и вправду везло. Он по-прежнему тесно общался с Анной. И, разумеется, знал, что она ухаживает за его матерью, и знал, что похоронила свою. Знал, что Анна устроилась на работу в цветочный магазин на соседней улице и что она счастлива – это было ее. Знал – вернее догадывался, – что у нее никого нет и она по-прежнему одинока.

Он скучал по ней, но ехать в Краков боялся. Боялся посмотреть ей в глаза.

Трус. Трус и подлец.

Конечно, всем давно было ясно, что расстались они окончательно, но это не обсуждалось – ему казалось, что Анна просто жалеет его.

Из кибуца он уехал в Тель-Авив. Снял квартиру, взял в банке кредит и начал свой бизнес.

Он упивался свободой – раскрепощенный и веселый, почти европейский город поглотил его целиком. Он шатался по ночным барам, пил, знакомился с девушками и парнями, находил новых друзей и был оглушительно счастлив – он был свободен.

Через два года он встретил Ширу и закрутился роман – бурный, с ссорами и жаркими примирениями, бессонными ночами и ослепительной страстью. Ее гибким, смуглым и отзывчивым телом он не мог насытиться и хотел ее все сильнее. И были путешествия, были море и дикие пляжи, походы в горы, поездки в пустыню. Как он работал тогда, как хватало сил поднимать бизнес?

Молодость. Все еще молодость и здоровье – этим наградил его отец, за что большое спасибо.

Вскоре Шира забеременела, и он понял, что разговор с Анной неизбежен.

* * *

То, что она устроилась на работу в цветочный магазин, было счастьем. Счастьем и спасением.

Анна обожала составлять букеты, и выходили они у нее нежными, элегантными, особенными, необычными. Уже через полгода ей стали поступать заказы – к помолвке, свадьбе, венчанию, к юбилеям и праздникам. Сначала она долго и кропотливо выясняла, кто заказчик и чем он занимается, сколько ему лет, что он любит.

Мужские букеты и женские отличались друг от друга. Букет пожилой даме и молодой, конечно, тоже. К выписке из роддома и к юбилею совместной жизни тем более.