Все, что мы когда-то любили

Вообще мама смеялась редко – она была царевной-несмеяной. Много читала, много размышляла и мало говорила. Маму не интересовали сплетни, у нее не было близких подруг, и она говорила, что бабская трепотня ей не интересна и вполне достаточно общения с близкими. В общем, мама была вещью в себе.

Даша отличалась от мамы всем – обычная девочка, милая, но не красавица, болтушка и сплетница, имеющая кучу подруг и обожающая шумные компании.

Мама была королевой, центром вселенной, а папа и Даша – челядью, обслуживающей императрицу.

Даша восхищалась мамой, гордилась и хвасталась. Идти с мамой по улице – восторг и счастье. Дашу не обижало, когда она слышала: «Надо же, чтобы у вас, Лариса Владимировна, и такая обычная дочь!»

И папа… Папа свое восхищение мамой не скрывал: «Ларочка, как ты сегодня прекрасна!», «Ларочка, как тебе идет это платье!», «Ларочка, какая у тебя прическа!».

Ларочка, Ларочка, Ларочка.

Всю жизнь только «Ларочка, любимая, моя девочка, ты самая-самая, второй такой нет, и как же мне повезло».

Но кроме слов и обожания было еще и дело – папа всегда все брал на себя: ходил за продуктами, относил белье в прачечную. Варил суп и делал жаркое. Чистил маме яблоко на ночь и ставил блюдце на тумбочку. Папа пылесосил, вытирал пыль, мыл окна. Словом, все нудные домашние дела, утомляющие женщин, делал папа. А прекрасная Ларочка царствовала и правила.

К тому же отец хорошо зарабатывал, не гнушаясь дальних и тяжелых командировок: три года в отдаленной провинции в Индии, два в Туркмении, в вагончике посредине степи и палящего солнца. Ездил в Томск, Иркутск, Магадан, на Дальний Восток. И все это для того, чтобы заработать и украсить Ларочкину жизнь. Сапфиры из Индии, песцовая шуба из Нерюнгри, банки красной икры и крабов с Дальнего Востока, туркменские ковры, чтобы было приятно ногам. Хурма, персики, виноград с самаркандского базара. Платок из Оренбурга, настоящий тончайший шелк из Ташкента.

Даше тоже привозил подарки – например, финский комбинезон из далекой Туркмении.

– Ну не идиоты? – смеялся папа. – В горном ауле, где ни черта не понимают, еще и по такой цене! Ну и лежат эти комбинезоны, бери не хочу!

И игрушки привозил отовсюду, и настоящее сари из Индии, в котором Даша произвела фурор на новогоднем вечере в школе.

Но мама всегда была на первом месте. Всегда.

Даша слышала, как пьют и гуляют, проматывая зарплату, чужие отцы, и удивлялась: вот как бывает! И в который раз понимала, какая она счастливая. У нее в семье лад, любовь и благополучие.

Папы не стало, когда Даша училась на первом курсе. Сердце, скоропостижная смерть. И обе женщины застыли в растерянности – как им теперь жить? Как и на что? Папа был всем, папа за все отвечал. Они были спокойны, беззаботны и счастливы. Но это все в прошлом. Теперь они одинокие, растерянные, насмерть перепуганные, бестолковые, ни к чему не способные клуши. Они ничего не умеют и совершенно беспомощны.

Через полгода после папиной смерти пришло грозное уведомление, что их долг по квартплате и коммунальным услугам дает право жэку подать на них в суд. Господи, они просто забыли! Забыли, что за квартиру надо платить. К тому же ни свет, ни газ они считать не умели, так же как и заполнять платежные квитанции.

«Нелепые, – думала Даша, – какими же мы оказались нелепыми!» Мама не плакала. Глядя в окно, молча пила утренний кофе, теперь безо всяких гренок и блинчиков, которые ей делал к завтраку папа. Выпив кофе, мама причесывалась, надевала первое, что попадалось под руку, и шла на работу. Краситься она перестала.

Мама служила в канцелярии медицинского института. Придя с работы, молча переодевалась, пила чай «с чем придется» и уходила к себе. Даша ее не тревожила. Мама не убирала квартиру, не готовила обед и не ходила в магазин.

– Даша! – Она возникала в дверном проеме. – Ты хлеб купила? А молоко? С чем я завтра буду пить кофе?

Даша одевалась и шла в магазин. Что поделать, мама привыкла, что о ней заботятся… Теперь, как могла, это делала Даша.

Спустя время Даша думала: «А ведь мы после ухода папы так ни разу и не поговорили! Не поплакали, не обняли друг друга, не утешили – ничего! Две осиротевшие, растерявшиеся женщины. Как-то это неправильно…»

Но мама есть мама, ее не изменишь. В общем, жили как хорошие соседки – ни скандалов, ни обид, ни претензий: «Привет. Привет. У тебя все нормально? А у тебя? У меня все хорошо. И у меня все нормально». И расходились по своим комнатам. Но Даша была молода, и у нее была куча дел и делишек! В конце концов, у нее был роман. Да, да, настоящий взрослый роман! И вообще – она собиралась замуж!

Мишка. Любимый. Самый лучший. Нет, правда! Он так понимает ее, так жалеет! Вот, например, когда она провалилась в глубокий снег в лесу и набрала полные сапоги, Мишка тут же стянул их вместе с промокшими носками, растер руками красные озябшие ступни, дышал на них и даже пару раз чмокнул. От смущения она завизжала. А Мишка снял свои сухие носки, надел на Дашины ноги, вытряхнул и протер своим шарфом ее сапоги и, убедившись, что все в порядке, наконец успокоился.