Все, что мы когда-то любили

Неужели все кончилось? Теперь, когда все есть: деньги, машина, тряпки и прочие удовольствия? Когда они могут поехать в Европу и на море? Когда наконец нищета в прошлом и Даша встала на ноги?

Все есть, кроме покоя. Все, кроме семьи. Да и с Полинкой отношения хуже некуда – Даша видела, что дочь на стороне отца. Она всегда на стороне обиженных и несчастных. Нет, конечно, это прекрасно и говорит о большом и добром сердце. Но разве она не видит, как старается и как пашет мать? И как ведет себя отец?

Неужели не видит, что все это, все эти радости и удовольствия даются матери с огромным трудом? Не видит ее внезапно появившейся и тщательно закрашенной седины, морщин под глазами, отекших ног после рабочего дня на каблуках? Да в чем Даша виновата? В том, что вытащила семью? В том, что пашет как лошадь? А эта малолетняя стерва не смотрит в ее сторону. «Папа, пойдем погуляем! Папа, ты будешь мороженое? Папа, сбегать за журналами?» Да, обстановочка… Разве Даша не заслужила хотя бы уважения и понимания? За что ей объявлен бойкот?

Ну и не выдержала, сорвалась. Орала как резаная:

– Не любишь благодеяний? Это твои проблемы! А что бы ты делал на моем месте? Когда ты влип, да, я подключила нужных людей. И что тут такого? Зато мы сохранили квартиру. И жизнь сохранили. Это ты мне не можешь простить? А, ну да, еще собеседование! Не в ту фирму, да, Миш? Там все нечестные, все аферисты. Да и вообще все кругом аферисты. Все, кроме тебя! Это ты у нас кристальной честности человек! Это ты не идешь на компромиссы! А в жизни так не бывает! Поверь, я немного в курсе. Если хочешь жить по-человечески, принимай законы нынешнего времени и реалии и не строй из себя диссидента! Не оправдывай свою трусость и лень! Не делай меня виноватой в своих неприятностях. Я уж точно старалась тебе помочь. Ах, как удобно все свалить на другого! И еще – избавь меня от своих комплексов! Знаешь, как бы вел себя настоящий мужчина? Нет, не знаешь? Он бы гордился. Гордился успехами жены, гордился ее карьерой! Да всем бы гордился! А ты? Ты… – Даша задохнулась от возмущения.

– Я горжусь, Даш, – спокойно ответил муж. – Честное слово, горжусь.

Он встал, помыл за собой чашку и бросил через плечо:

– Спокойной ночи.

Даша сидела как побитая. Все, обратного пути нет. Сейчас она сказала столько… После этого нормальные люди расходятся.

Нервы не выдержали. Сорвалась. Ну так, значит, так. В конце концов, она живой человек. Но разве когда-нибудь она хотела ему плохого?

Даша зашла в их комнату.

– Миш, это край. Я так не могу. Не знаю там про любовь, но про уважение знаю. А если уже и его нет, тогда все, кранты. Ты согласен?

Мишка ответил спокойным, монотонным и равнодушным голосом:

– Да я давно со всем согласен, Даша. Со всем и на все. И прошу тебя, не продолжай. Мне завтра рано вставать на работу. Я устроился сторожем. По крайней мере, там я не буду чувствовать себя ублюдком. А ты, Дашка, поступай так, как считаешь нужным. Ты всегда права. Скидывай ненужный балласт и начинай новую жизнь. Ну правда, что дальше мучиться?

– Значит, на стоянку. Спать, смотреть телик и есть доширак. Отлично. Снова ни черта не делать. Такая тихая, незаметная борьба с системой. Понятно. Но в этой системе живут все, понимаешь?

– Даш, – произнес он так, словно она ему до чертей надоела, – ну уж как есть. И да, на компромиссы я не готов. Трус и бездельник, все верно. И еще, Даш. Поверь, в этой самой системе живут не все.

Сейчас или завтра? Сейчас.

Даша быстро оделась, бросила в портфель нужные документы, зашла в комнату дочери:

– Полина! Я ухожу.

Полинка валялась на кровати в наушниках, ничего не ответила. Только посмотрела на мать, внимательно и равнодушно.

– Я еду к Ларе, – добавила Даша. – К завтрашнему вечеру, пожалуйста, соберись! Мы переезжаем на Фрунзенскую! – Не дожидаясь ответа, Даша вышла из комнаты.

Увидев дочь на пороге, Лара ничего не спросила.

«Вот повезло, – подумала Даша, – другая на ее месте всю душу бы вытрясла! А Лара: «Чай будешь? Нет? Ну и ладно. Бери постель, и спокойной ночи». Вот ведь характер: никакого любопытства. Вообще никакого! Не обняла, не пожалела. Только тихо сказала в спину: «Утро вечера мудренее. Иди, Даша, спать».

Днем позвонила Полинке:

– Папа на работе? Отлично. Я буду через два часа, и, сделай милость, за это время собери свои вещи.

– Мам, – недовольно проговорила Полинка, – опять менторским тоном?

Дома Даша увидела дочь на том же месте, где распрощалась с ней вчера: на кровати, в домашнем костюме, с наушниками, – Полинка слушала музыку. И никаких чемоданов и пакетов с вещами.

Даша села напротив. Попробовала по-хорошему.

– Поль, мне и так сейчас сложно. Очень сложно, пойми. Не усугубляй, ладно? Быстро соберись, и поедем. И я пока соберусь. В общем, полтора часа на все про все, слышишь? Да сними ты с головы эту хрень!

Дочь смотрела на нее как на умалишенную – сочувственно, с жалостью и с брезгливостью, даже с презрением. Она медленно стянула наушники и спокойно сказала: