Все, что получает победитель

Когда скарб Сержа загромоздил девственно-опрятную и полупустую комнату Гулиной мамы, он позволил себе расслабиться… и растерялся. Гуля, начесываясь и гримируясь у большого зеркала в прихожей, легкомысленно интересовалась, надолго ли он у нее и что вообще случилось. Она ничего не знала! И была уверена, что Серж проблем не создаст — ведь он обычно ее выручал по мелочам и ни о чем не просил. Теперь же он приготовил для нее голубя с черной меткой. Страшное известие. Хотя у него промелькнула привычная мысль о том, что и здесь о Марте сильно скорбеть не будут.

Но восточная красавица Гульфия, оставив яркое месиво, вываленное из косметички, просто пошла в свою комнату и легла, отвернувшись от мира. Серж испытал острую досаду саморазрушения: зачем он впутал эту девицу?! Лучше бы взял тачку и вернулся к Лерке. Та хотя бы уже все знает и родня по духу. А вот что сейчас может вытворить Гуля — с учетом того, что не так давно она вообразила, что Марта — не только ее соседка и приятельница, но еще и большая трагическая любовь. Мадам Брахман, конечно, потешалась, но марающий коготь компромата уже впился в ее горло. Пьяная Гуля разболтала о внезапной страсти консьержке, а та обрадовалась сенсации, скрасившей ее однообразные будни. Как-то неловко все выходило — вроде бы Марта плевала на общественное мнение с высокой колокольни, а с другой стороны, кому хочется быть объектом каверзного и даже брезгливого внимания соседей. Свобода свободой, а запинаться в клубке сплетен не хотелось. К тому же тень косвенно падала на Сержа.

Тогда ему пришлось унимать внезапные нетрадиционные страсти. Деликатно и вкрадчиво объяснять Гуле, что этого не может быть, потому что… «ты же нормальная!» Чтобы убедить некоторых людей, необходима убогая скудость аргументов. Даже несмотря на то, что они авторитетные эзотерические гадалки. Избыточность и фрейдистская глубина их только запутает и насторожит. Сержа она тоже насторожила бы, почувствуй он в себе некоторые отступления от традиций. Гульфия, услышав, что кто-то ее называет нормальной, растрогалась. И в ходе их душевного, подкрепляемого тушеным кроликом с картофелем, общения проступили истинные признаки нормальности. То есть влечения не к жене, но к мужу. Серж тогда прошелся по лезвию ножа: умудрился оставить надежду Гуле, не ранив ее самолюбия, и одновременно Марте не изменил. Он боялся предположить, что было бы в противном случае — особенно принимая во внимание такое мощное средство распространения интимной информации, как консьержка. Женщины, декларирующие сексуальную свободу в браке, обычно декларируют ее только для себя. А Серж не хотел еще раз увидеть свирепую супругу — как в разгар ругани со Львом. Он просто не знал бы, что делать! А вдруг она и вправду ведьма и навела бы порчу на его мужское естество! Может быть, есть на свете люди, которые не становятся глупы и примитивны, ввергаясь в омут своей или чьей-нибудь ревности? Если да, то они достойнейшие из нас…

Гуленька полежала, пострадала, поднялась, убедилась, что макияж не размазался, и продолжила сборы. Только уже тихая, обесточенная. Сказала, что ни на какие загулы не останется, просто кого-то там важного поздравит — и обратно. В этот момент Сержу стало даже любопытно, что она думает. О смерти Марты, о роли ее мезальянсного мужа. Осуждает? Всегда осуждала? Она первая за эти безумные сутки, кому больно… кто, кажется, относился к его жене тепло, без тяжелых побочных примесей. Как умела, конечно. И не переусердствовала в лицемерной скорби.

Вернулась она поздно, но еще успев на метро. Пугающе трезвая. И, сбрасывая жуткие конструктивистские копыта, прослывшие дизайнерской обувью, заявила, что вчера к Марте приходил Аптекарь.

— Я не знала, стоит ли вообще об этом упоминать! Поэтому тебе сразу не сказала. Ведь он становится подозреваемым… А почему ты так уверен, что она умерла не своей смертью? Я не могу представить, что ее кто-то вот так… берет и убивает! — Гуля возбужденно металась по кухне в поисках любимой мельхиоровой ложечки.

Серж чувствовал себя громоздким и лишним. Он не мог понять, кого Гуля называла Аптекарем. И, что важнее, он вовсе не был уверен в том, что Марту убили. Просто он изложил Гуле безопасную версию событий: о том, как был на съемках… — магическое слово! — и ему позвонили, и он приехал…

— А ты был на опознании? Вскрытие делали?! Почему место преступления без охраны?

Гуля сыпала вопросами, на которые у Сержа не было подходящих ответов. Но и вопросы были больше панической риторикой. И какая вообще может быть охрана? Серж вспомнил рассказ Конан Дойла «Второе пятно» — и доверчивого констебля, которого отчитывает Лейстрейд. Не наша тема.

— Понимаю тебя, — вдруг тихо протянула Гуля. — Не хочешь настаивать на статусе мужа…

И это было, пожалуй, самым точным определением его нынешнего состояния. Нежелание настаивать на статусе.

Некрасивое мортидо

— Лев Львович! Как ваше ничего? Процветаете помаленьку?

Мишка!