Все, что помню о Есенине

Фриц Янович усадил нас полукругом возле письменного стола и с характерным для него акцентом объяснил, что всегда хозяин дома обносит гостей чаркой вина. Он же, Цируль, хочет, чтобы гости обнесли его чаркой поэзии. И мы по очереди стали читать свои стихи. Есенин с большим подъемом прочитал отрывок из "Страны негодяев".

Цируль был взволнован.

- Какой вы молодец, - сказал он Сергею. - Какой большой молодец!

После этого Фриц Янович выдвинул ящик своего письменного стола, достал протокол обследования "Ассоциации" и сказал, что мы работаем хорошо. Он посоветовал нам выступать на заводах. Приехавший Мейерхольд пригласил Цируля побывать в своем театре. Фриц Янович сослался на то, что очень занят, но обещал в ближайшее же время посетить театр. Он сделал надпись наверху протокола и объяснил, в каком отделе подучить справку о перерегистрации "Ассоциации".,.

{194}

20

Ссора Есенина с Мариенгофом. "Мужиковствующие" действуют. Случай в пивной. Суд над 4 поэтами. Подозрительное окружение Есенина

В том же октябре 1923 года Сергей встретил Кожебаткина, пошел с ним в какое-то кафе. Александр Мелентьевич рассказал Есенину, почему не платили его долю по книжной лавке сестре Кате. Сергей завел в "Стойле" разговор на ту же тему с буфетчицей Е. О. Гартман. Он убедился, что книжная лавка ликвидирована, доходы в кафе "Стойло Пегаса" упали наполовину, работающие члены "Ассоциации" получали маленькие суммы. Но все зависело от Мариенгофа, которого сам Есенин, уезжая за границу, вставил своим заместителем.

Есенин вызвал Мариенгофа на откровенное объяснение по поводу расчетов с его сестрой Катей, и они так поссорились, что перестали разговаривать друг с другом.

А ведь какая дружба была! Вот уж правильно: водой не разольешь! Однако Анатолий не переносил, когда, даже в шутливом тоне, ему намекали, что Есенин талантливей его. В 1921 году 3 октября - в день рождения Сергея - нужно было что-нибудь ему подарить. Мариенгоф достал где-то хорошую трость и хотел выгравировать на ней надпись. Я сказал, к кому нужно обратиться.

- Не знаю, что лучше надписать Сереже? - спросил он.

И черт меня дернул сострить!

- А ты кратко и ясно, - посоветовал я. - "Великий великому".

После этого до дня рождения Есенина Анатолий со мной не разговаривал. В этот день я подарил Сергею галстук, который он хотел иметь: бабочкой, коричневый в белую полоску.

Мариенгоф пришел ко мне и сказал, что он и Есенин одеваются одинаково, а галстука бабочкой у него нет. Я открыл перед ним коробку оставшихся от царского времени галстуков, и он выбрал бабочку...

При жизни на Анатолия немало вешали собак, и я хочу ради справедливости сделать небольшое отступление.

{195} В конце двадцатых годов Мариенгоф переехал с семьей в Ленинград, и мы встречались или когда я бывал там, или когда он появлялся в Москве. Я знал, что он дружит с известным драматургом Александром Кроном, человеком безукоризненной честности и человеколюбия. Мне пришлось работать с Александром в избирательной комиссии по выборам депутатов в Верховный Совет, я написал ему письмо, прося рассказать об Анатолии.

Привожу ответ автора пьес "Винтовка No 492116", "Глубокая разведка", "Второе дыхание" и др., а также соавтора комедии "Раскинулось море широко":

"Дорогой Матвей!

Получил твое письмо. Я не знал Анатолия Мариенгофа в тот период, к которому относятся твои воспоминания. Мы познакомились и подружились в послевоенные годы. В моей памяти Мариенгоф остался человеком редкой доброты, щепетильно порядочным в отношениях с товарищами, влюбленным в литературу, и, несмотря на то, что к нему часто бывали несправедливы, очень скромным и незлобивым.

Вульгаризаторы немало потрудились над тем, чтоб опорочить А. Б. Мариенгофа еще при его жизни. Действительно, нет ничего проще и удобнее такого объяснения литературных фактов: Маяковский и Есенин были природными реалистами, в грех формализма (футуризма, имажинизма) их совратили нехорошие люди; злыми гениями Маяковского были Брик и Бурлюк, а Есенина портил щеголь и сноб Мариенгоф. При сколько-нибудь добросовестном анализе подлинных фактов лживость этой концепции становится очевидной для всякого непредубежденного человека. Столь же лжива болтовня, что Мариенгоф ведет свой род от немецких баронов. Даже если б это было так, я не вижу здесь ничего, что бросало бы тень на его литературную репутацию. Но достаточно прочитать воспоминания Мариенгофа, опубликованные в журнале "Октябрь", чтобы видеть, что по происхождению и воспитанию Мариенгоф был настоящим русским интеллигентом. Отец его, крещеный еврей, был известным в своем городе врачом.

Буду рад, если твоя будущая книга в какой-то мере поможет восстановить истинный облик Анатолия {196} Мариенгофа, честного и одарённого русского литератора; многолетнего и близкого друга С. А. Есенина.

Твой Александр Крон

19 октября 1966 г. Ялта".