Все, что произошло в отеле

Иван смотрел в окно. После завтрака на заливе собралась толпа детей – они кормили птиц. Он вспомнил, как в детстве стоял на том самом месте и кидал хлеб чайкам. Правда, тогда не было ни железного парапета, ни качелей, ни удобных лавочек, чтобы сидеть и любоваться видом. А был бетон, без всяких ступенек. Но если медленно съезжать на попе, можно задержаться на бетонной горке и кидать хлеб птицам. Смотреть, как они едят, дерутся, ругаются. Люди от них недалеко ушли. Такие же скандальные. Отец Ивана знал тайное место, куда сбега́л его сын, когда того искали по всему поселку. Только отец мог найти тропинку, ведущую к заливу. Всегда приходил тихо – Иван каждый раз подскакивал, едва не сваливаясь в залив, увидев отца рядом. И каждый раз отец выдавал ему целый батон хлеба. Отламывал половину и кормил сам. Они сидели рядом на сползающем в воду бетонном постаменте и кормили птиц.

Много позже отец купит именно этот заброшенный участок и решит построить здесь отель. Его все отговаривали, но он настоял. Иван знал, что так он выразил любовь к нему, своему единственному ребенку. Но сын не смог простить отцу предательство, измену, развод. Иван считал отца виновным в болезни матери. А ее – в том, что настолько сильно отдалась горю. Иван считал, что маму убила не болезнь, а измена мужа. Именно она запустила механизм уничтожения. Если бы мама нашла нового мужчину, вышла замуж, Иван принял бы любого отчима. Лишь бы она была жива и счастлива. Но он знал, что никого другого в ее жизни не будет – только Сергей, любимый муж, и только Иван, единственный сын.

Отца он терпел, чтобы не расстраивать маму. Та всегда говорила, что папа есть папа. Что бы ни случилось, что бы ни произошло между взрослыми, Ваня должен его любить и уважать. Иван пытался как мог. Вторую жену отца он, откровенно говоря, толком и не помнил. А тетю Свету полюбил почти сразу и всей душой. Но когда та предложила отправить его учиться в школу милиции и даже настояла, он счел это предательством. Прежде всего по отношению к матери, которую вынужден был оставить. Она тогда уже болела, но теплилась надежда, что наступит ремиссия. Иван не хотел уезжать. Ведь получалось, что маму бросили сразу два самых близких человека – сначала муж, потом сын. И никакие убеждения, что все делается ради его же будущего, на Ивана не действовали. Он до сих пор не мог простить себе, что поддался тогда на уговоры отца и уехал. И все то радостное, светлое – друзья, учеба, которая вдруг пришлась ему по душе, физические нагрузки, новая жизнь в столице – тут же гасло, едва он вспоминал о матери. Которую бросил. Что бы врачи ни говорили про запущенную болезнь, уже третью стадию, Иван знал, причина в них – в отце и в нем. Мать заболела от тоски и горя. От одиночества. Ей не для кого было жить. Она решила, что и незачем. Не стала бороться.

Когда уже позже врачи предлагали разные варианты лечения, обещали три месяца жизни, полгода, год… Когда отец был готов достать любые деньги, чтобы хоть на день продлить жизнь своей первой жены… Когда он объехал все храмы и помолился всем святым… Мать Ивана сказала, что отказывается от лечения. Умрет в свой срок. Ничего не нужно. Только одно желание – она хочет умереть в этом отеле на берегу залива. Будет здесь жить в угловом номере, самом маленьком, но и самом уютном, устроенном специально для таких женщин, как Виолетта Аркадьевна, путешествующих в одиночестве с надеждой на новые знакомства. Или без всякой надежды. Для тех, кто хочет побыть наедине с собой. Сколько здесь таких женщин, гуляющих вдоль моря, ужинающих в ресторанах… Ухоженных, красивых, умных, обеспеченных и не очень. И бесконечно одиноких. Они сидят на пляже с книгой, берут индивидуальные экскурсии местных краеведов, заходят в каждый, пусть самый незначительный и ничем не примечательный, местный музейчик. Именно для таких женщин Лиля сделала этот номер, с панорамными окнами, небольшим столиком и уютным креслом, в котором можно читать, вышивать или смотреть в окно. С полутораспальной кроватью – в самый раз. Односпальная мала, а двуспальная лишь подчеркивает одиночество. С дополнительными подушками – на кровати, в кресле, чтобы подложить под спину. Не пуфиком, а обитой тканью табуреткой – положить ноги.