Читаем Все, что шевелится полностью

Все, что шевелится

Мешки держались с помощью металлических лент, концы которых скреплялись болтом и гайкой. Гессер долго ломал голову, когда впервые увидел резьбовую пару: как же так, почему эта штука надевается на эту и не падает? Слово «резьба» ничего не объясняло, резьбу он знал – на скамейках, на других деревянных изделиях. Резьба изображала растения или животных, а вот что изображает «резьба» на болтах? В конце концов он разобрался, что ничего она не изображает, а просто служит одной определённой цели – скрепляет два или три предмета покрепче любого гвоздя. Болты и гайки делали юты, а лесичи ими пользовались. Товарищи по казарме утверждали, что с помощью болтов юты собирают такие железные телеги, которые сами собой ездят безо всяких лошадей. Таких машин в лагере ОМО не было, чародеи ими не пользовались, потому, что злобные ютры умели с помощью чародейства испортить любой механизм (а железные телеги и были этими самыми механизмами).

А сейчас хан заинтересовался: неужели ютры не сумеют открутить гайку с болта, чтобы освободиться? Ведь нет ничего проще, чем открутить гайку. Обратился к приятелю.

– Да что ты! – искренне удивился Март. – Болт и гайка – это механизм. А управляться с механизмами ютры не умеют. Ну испортят они резьбу, тогда гайка тем более не открутится.

Короче, пленным надели на лапы мешки, закрепили полоски и погнали вперёд. Даже связывать не стали. Вскоре подсотня Ростина добралась до центрального ствола – широкой ямы, вертикально уходящей вниз. Даже с помощью истинного зрения дно не просматривалось. По краям дыры вилась дорожка, напомнившая Гессеру именно резьбу в гайке.

Подсотник связался с бригадиром и доложил, что отряд достиг ствола. Старший командир удивился, что третьей подсотне удалось так быстро справиться с заданием.

Стас рассказал ему о нетрадиционном тактическом приёме дюжинника Леса. Бригадир долго не верил, что можно так просто одолеть засадную группу.

– Веками мы перестреливались! – горячился он. – Иногда на это уходили не одни сутки. Всё зависело от случайности, оплошности одной из сторон. А тут вдруг мальчишка отправляется в гущу окопавшегося врага и спокойно садится сверху! Сидит и хохочет! Как это называется?

– Военная смекалка!

– Вообще-то, я согласен, так именно и называются действия Леса. Но ты-то, Стас, уверен, что его действия безопасны?

– Вполне уверен. И всем отрядам рекомендую ими воспользоваться. Сбережём людей, время и получим пленных. Думаю, наше начальство будет весьма радо. Давненько мы не брали в плен целёхоньких ютров, все попадали к нам полутрупами.

– Хорошо, попытаемся и мы воспользоваться новой тактикой.

– Желаю удачи, – сказал подсотник и посоветовал подчинённым отдыхать.

Впервые за долгие годы отряд, первым пробившийся к центральному стволу, не стал соваться в другие проходы, чтобы поспешить на выручку товарищам. Бойцы расселись под огромным куполом и весело болтали кто о чём. Лишь несколько часовых с самострелами вглядывались в глубину ствола: не покажется ли подмога врагу? Да ещё конвоиры следили за пленными, чтобы те не разбежались: оставь ютра без присмотра, он мигом начнёт вгрызаться зубчатой шапкой в ближайшую стену. Чуть недоглядел, а он уже уползает, как червяк, по узкой дыре. Не успеешь схватить за ноги – считай, что ушёл. Кто ж за ним по узким-то норам гоняться решится?

Гессер сидел привалившись спиной к округлой стене и слушал, как бойцы из головного отряда переговариваются по вещун-связи.

– Непривычно как-то.

– Ходил же ты в атаку не снимая щита.

– Ходил, кто же спорит? Идти-то не страшно, боязно садиться на яму.

– Вспомни, что ни стрела, ни меч щит не пробьют.

– А к-шлем? Вдруг проколет? Мне лишняя дыра в заднице ни к чему.

– Да кабы к-шлем пробивал, магическую оболочку, ютры тогда б на четвереньках в атаки ходили! Бодали бы нас.

– Тоже верно. Тогда без опаски сяду, заткну ему выход.

– Давай.

– Ой!

– Чего охаешь?

– Дак подбрасывает!