Все, что шевелится

Кем он станет, Джангар? Могучим воином и, охотником? Колдуном? Нет, колдуном ему не быть, одёрнул себя чародей, для того необходимо, чтобы мать носила в своей крови лешачье семя. Пусть будет просто хорошим неглупым человеком, ведь ему предстоит наследовать богатый край, державу, которая с годами сольётся с Лесным княжеством, переживёт первых и вторых ютов, а того, что станет дальше, чародей не ведал. Не исключено, что потомки Джангара встретятся с юным мальчиком Лесиком и научат его варить сталь не хуже ютской, ничего невероятного нет и в предположении, что грамоту лесичи заимствуют от потомков детворы, с которой сегодня занимается Лес. Ведь уже сейчас в Юртауне наберётся пара дюжин ребятишек, которые бегло читают и складывают цифры, лихо чертят мелом на тёмных досках и царапают свои имена на белой коре берёз.

Дай им, Батюшка, счастья, юному племени! Так думал чародей, стоя у порога юрты и протягивая к солнцу младенца – свою надежду и будущую основу благоденствия и процветания государства динлинов. Не зная, чем ещё выразить свою радость, он натёрся недавним травяным сбором – отваром и мазью, – приготовленным из корней и стеблей тирлича. С сыном на руках взмыл в небеса и кружил под облаками, хохоча и выкрикивая имя первенца:

– Джангар! Джангар! Будь счастлив! Внизу его ждала потрясённая толпа. Хана окружили весёлые люди, хлопали по плечам и поздравляли, поздравляли…

– Орёл родил сокола! – Путая орнитологические связи, говорили они.

Лес был счастлив как никогда…А через неделю узнал, что родил не колдуна и не чародея, даже не ведуна, – мага! Джангара было невозможно надолго разлучить с матерью. Стоило взять его в руки и отойти от женщины на десяток шагов, как младенец ускользал из бережно держащих его ладоней и оказывался в люльке под бочком у Другмо. Поражённый необыкновенными способностями сына, Нов держал его очень крепко либо запелёнывал так, чтобы и щелки не оставалось, результат был неизменен – Джангар исчезал из рук и пелён и оказывался рядом с мамой.

Несчастье случилось следующей весной. Из-под горы, пика Сардыкова, полезла невиданная юртаунцами дрянь: трёхголовые чудовища. Плюясь огнём, они ринулись на столицу, требуя самогонки и крылатых коней. Хана на месте не оказалось: он отправился в Жемус поискать слюды, которую хитроумные лесичи, по рассказам Листика, использовали для окон. Через прозрачные пластины свет проникал в жилища, что не только экономило расходы на освещение, но и для глаз было куда приятней мерцающих свечных огоньков. Но и без чародея воины были готовы к отпору любого агрессора. Они похватали стальные мечи, верные арканы и самострелы, недавно изготовленные Новом по ютскому подобию, и принялись колоть, вязать и рубить незваных змеев-горынычей. Потеряв ранеными половину состава, чуды-юды удалились назад в земные недра. Унесли всех своих, и никто не заметил, что по запарке ли, по злому умыслу уволокли трёх восьмимесячных ползунков: Джангара, Хонгора и Алтана.

Лес прискакал на своём златом Огоньке к пику Сардыкову, едва до него донёсся вещун-сигнал о приключившейся беде. Преодолел за час расстояние, на которое у обычных коней уходила неделя. Кинулся к подножию горы, но на месте подземного хода обнаружил груду скальных обломков. Отступая, горынычи обрушили своды. Если бы это помогло, он бы расчистил завалы, бросив на то все силы соплеменников и свои немалые чародейские способности. Но знал из предыдущего опыта, что уж коли горынычи что-то делают, то делают очень основательно. Значит, и смысла нет ломиться в закрытые ходы. Уж будьте уверены – завалены они до самой горы Салык-Мулак, гнездовья чудо-юдова. Следует садиться на коня и ехать в Сарафанные горы, договариваться с главным Змеем. Ещё, впрочем, оставалась надежда на необыкновенные способности Джангара. Маг есть маг, его ни в каких темницах и подземельях не удержать. Вдруг да сам с минуту на минуту объявится?

ГЛАВА 23 Замкнутый круг, реки Тёмная, Подкаменная Тунгуска

Я такие моря и горы создавал! А сибирскую

тайгу хорошо снимать в Сочи или в Крыму.

Сергей Бондарчук[25]

За бражкой Сотон ходил теперь невозбранно. Медведь шатался по лесам, искал вторую, пропавшую, половину Чучуны. А сам Чучуна был ханыге не страшен. Что он сделает, наполовину ослабленный да с одной-то ногой? Только и может клянчить, надоеда, чтобы вернули украденное. Да кто ж вернёт? Только не Сотон!

А попрошайка растерял вконец стыд и совесть, стал по ночам в юрту Буус являться и выть над ухом:

– Отдай мою руку! Отдай мою ногу!

Щас! Размечтался!

Тем более что после употребления мухоморного напитка хозяин чужой половины ничего не помнил, о ночных страхах не ведал.