Все, что шевелится

Дети были похожи как две капли воды и тут же признали друг друга. Каждый схватил по камню и ринулся на противника. Дрались они хотя и неумело, но яростно – в стороны летели клочки разноцветных волос, брызгала кровь, всё это сопровождалось рёвом, бранью и угрозами. Ни один из разномастных драчунов не мог одолеть другого, потому что силы были равны. Растратив их, братья расплетали конечности и раскатывались, после чего немедленно засыпали. Проснувшись, обнаруживали, что во время сна подкатились и обняли друг друга, чтобы сохранить тепло. Вскакивали и снова вступали в бой: лупили кулаками, царапали ногтями, пинались и кусались. Потом рушились в сон, но, очнувшись, неизменно убеждались, что спали в обнимку.

Драка продолжалась три дня и три ночи. На рассвете четвёртого на поле боя со съестными припасами для потаённого сына явилась мать обоих, За ней подошли крадущиеся следом сёстры – выследили-таки дочь Тайжи. Троица увидела самую безобразную схватку, которую только можно представить, где дозволяются любые приёмы и удары в самые болезненные части тела.

Материнское сердце тревожно забилось при виде окровавленного Эхирита, но и Булагат был не менее дорог. От мучительного выбора, кому кинуться на помощь, кого из двух спасать, оно отказало, Мать схватилась за грудь и рухнула. Сестрёнки Асуйхан и Хусыхан воспользовались моментом, выскочили из кустов и ухватили драчливых трёхлеток. Асуйхан потащила Эхирита, а Хусыхан – Булагата. Принялись воспитывать, пытаясь подружить, хотя настоящей дружбы между близнецами так и не получилось. Но методом испытаний братья определили, что ни один ни в чём не уступает другому. Тогда пятилетки, которые выглядели как десятилетние, договорились считать брата ровней, действовать сообща и ударили по рукам. «Мы, Булагат и Эхирит, – заявили приёмным мамашам, – не желаем больше жить в дырявой и вонючей юрте на отшибе. Нам подобает есть с золота, а пить с серебра».

Ни того ни другого у сестёр не имелось. Посовещавшись, Асуйхан и Хусыхан собрали в путь своих семилетних воспитанников, похожие на пятнадцатилетних. Привели их и представили хану Тайжи:

– Вот наши с сестрой дети. Возьми их, хан, в телохранители, они будут служить, тебе верой и правдой.

Дочь Тайжи увидела близнецов и упала с разрывом сердца. Никто так и не узнал почему.

Братцы же при дворе быстро выросли (в пятнадцать выглядели лет на тридцать), отравили своего деда – бывшего полковника Тайжи, извели его бригадиров и подсотников и сами стали править ханством. А потом вероломно напали на нас. Видно, одного ханства показалось мало, решили и нашим поуправлять. А может, править и не собирались, а просто захотели пограбить маленько. Хорошо, что твой дядька Сотон заранее узнал о коварных замыслах врага. Он договорился с главой рудознатцев Дадагой. Под мудрым руководством Сотона рудознатцы наголову разбили врага, и тот бросился наутёк. Утекать в горы бухириты не могли, оттуда наступали дадаги, поэтому бросились в посёлок, надеясь убить нашего полковника и тем самым выиграть битву. На защиту хана горой встали кузнецы Божинтоя. Сотон предвидел опасность для брата и для его защиты послал подземными ходами Дадаговых рудокопов. Хан находился под тройной защитой: рудокопы охраняли его с тыла, кузнецы – в центре, а рудознатцы-дадаги – спереди. Но враги воспользовались неразберихой и злодейски убили старого Божинтоя, после чего род кузнецов немедленно возглавил старший брат Хор. Пока он принимал бразды правления родом, отец твой Чона пал от рук подлых убийц – бухиритов! Убив хана, они немедленно бросились врассыпную, но кузнецы-хористы взяли их в клещи и перебили всех, кроме Булагата и Эхирита, которым удалось убежать в свои горы. Хористы устремились за ними в погоню и куда-то пропали. Возможно, заблудились.

В этой истории есть одна неясность: почему за парой врагов-полумальчишек погнался весь кузнечный род, включая жён, детей и скот? Ответить некому, потому что назад никто не вернулся. Но ничего, теперь-то ты, Джору, отыщешь кузнецов и отомстишь роду Тайжи за невинно пролитую кровь любимого родителя!

Гессер выслушал убийственный рассказ Забадая с широко раскрытыми глазами, хотя под конец совсем перестал понимать, кто есть кто среди многочисленных божков и быков, откуда взялись сёстры, отобравшие близнецов у матери и божественных отцов, зачем им понадобились разномастные пацаны и почему их вернули в юрту деда только через семь лет. Недопонял он и ход битвы в Юртауне: кто наступал спереди, кто – сзади, почему необходимые в посёлке кузнецы ушли в горы, а рудознатцы, место которых в горах, спустились в посёлок? Как могли убить отца, если его охраняли три отряда силачей? Но то, что папеньки больше нет в живых, понял. Папа Чона был суров, но справедлив, и, припомнив его, сын упал на землю и громко зарыдал: