Все, что шевелится

Следующая позиция называлась довольно просто – «козочка на горе», но в исполнении оказалась очень сложной. Лесу пришлось встать и, чтобы не свалиться, упереться спиной о шест, поддерживающий крышу. Очевидно, мужчина должен был изображать горную кручу, а Другмо воображала себя козочкой. Она карабкалась на супруга и прыгала, блеяла от удовольствия и пощипывала губами.

– По-моему, ты больше похожа на медвежонка, карабкающегося на дерево, – сказал Нов.

– О нет, милый, – промяукала женщина. – Мишка совсем не так. Сейчас я покажу тебе, как «панда лакомится сладкими побегами бамбука».

Поза не изменилась, зато партнёрша стала вести себя по-другому. Она хватала ртом его уши, проникала в ушную раковину языком, раскачивалась на муже, как на тонкой смолистой лесинке. Панду сменил «поползень в поисках червячка». Другмо перевернулась вверх ногами и деловито поползла вниз. Червячка она нашла быстро, склевала и встала на голову. Встретились «водопады и фонтаны». Когда обессиленный Нов рухнул на четвереньки, женщина применила способ «лазутчики проникают с тыла». Ко «всеобщему разоружению» чародей подошёл, когда все арсеналы были исчерпаны.

И снова Другмо осталась недовольна, завела вчерашнюю песню.

– Ты меня больше не любишь! – рыдала она. – Ты хочешь эту противную Эйлик-Мулак!

– Да что ты, дорогая, – еле ворочая языком, оправдывался Нов.

– Её бесплодная делянка для тебя слаще моих цветущих лугов! – обвиняла она.

– Ты не права, – отвечал он, проваливаясь в сон.

– Твой заступ готов копать её каменистую почву! Но я не позволю тупить лезвие о валуны и булыжники. Если уж тебе не хватает меня одной, то давай пригласим играть твою милую матушку Булган, она такая милая рыженькая соболинка!

От такого предложения Лес проснулся и даже подпрыгнул в постели.

– Как ты можешь такое говорить? – выкрикнул он. – Она же моя мать!

– Вот! Значит, тебе знакомо её лоно. Мы станем играть «ромашки спрятались, их ищут лютики» и «три тополя на площади»[21]. Ты достанешь…

Подробностей он не узнал, потому что не желал и слышать про такой срам, и спрятался во сне. Утром супруга разбудила его и сразу же выгнала на снег умываться, твердя, что «воды в кувшин уже набрала».

За завтраком Лес боялся встретиться глазами с Булган, стыдясь вчерашнего ночного разговора. Поэтому деловито начал расспросы, почему жилища освещаются масляными плошками, которые дают мало света, и не пользуются восковыми свечами. Вспомнил, что во время собрания травников было темно, а это мешало разглядеть мелкие особенности травинок.

– А где брать воск для свечей и как их делают? – спросила матушка.

– Так вот же, – ответил Нов, выплёвывая вощину. – Мы же едим мёд с сотами, а воск выплёвываем и зря выбрасываем. А фитиль нужно делать из ниток. Раз все носят льняные одежды, значит, и в нитках недостатка не будет. Наберите вдвоём того и другого, я покажу, как делать свечки.

И подумал, что юрта для занятий с травниками мала и неудобна. Нужно построить школу, решил он. Двухэтажную. Первый ярус сложить из камней, там проводить большие собрания, а второй – деревянный, разбитый на классы. А ещё нужно расширить кузницу и переоборудовать её. Набрать добровольцев для Жемуса, пусть братья Дадаги ищут руды и занимаются плавкой, а рудокопы занимаются разработкой рудников и подвозом материалов. Значит, нужно собрать мужиков, обсудить планы.

– Матушка, – сказал он, – передай, что я хочу завтра с утра собрать на площади мужиков, поговорить о дальнейшей жизни.

– Ладно, Джорочка, скажу.

В школе, рассуждал Лес, стану обучать детей грамоте. Только вот на чём писать? Бумаги-то нет. Заготовить бересты? Да нет, хлопотно и плохо видны нацарапанные знаки. Лучше соорудить большую классную доску и много маленьких. Выкрасить в чёрный цвет и писать мелом. А что делать с Сапроном и Укю? Колдуна и ведьмочку нужно учить отдельно. Для них создам отдельный класс. А заодно нужно определить, сколько всего в столице родилось колдунов и ведьм. Всех их и включу в спецкласс.

– Булган, – сказал он, почти позабыв нескромное предложение супруги, – сегодня до вечера побудь в моей юрте, займись с Другмо заготовкой воска (поспрашивай соседей, у них наверняка много отходов) и фитилей для свечек. А я в твоей юрте устрою ловушку на ведьм.

– Каких ведьм?

– Детей от леших. Рождались в столице такие?

– Конечно рождались.

– Вот их и отберу. Сейчас устрою ловушку, а потом съезжу на охоту. К обеду вернусь.

– А вдруг до обеда не встретишь ни одного лося?

– Тогда вернусь без добычи, поеду в другой раз… Я видел медвежью шкуру, где она?

Другмо принесла шкуру, лаская её ладонями и целуя в нос.

– Давненько, Гессер, ты не любил меня вдвоём с мишкой! – упрекнула она.

Лес не стал спорить, а пошёл в матушкину юрту. Из медвежьей шкуры и сосновой чурки соорудил композицию «Медведь слушает музыку, играя с сосновой щепкой». С помощью кудес придал шкуре объём и заставил двигаться, дёргать отщеп пенька. Кудеса, как он заметил, накладывались плохо. Не хватало энергии: магических источников было немного и малой мощности. Тянуть к ним силовые линии оказалось мукой.