Все дело в кепке

— Буду звать тебя Аленкой, — несколько вызывающе заявил Жан.

— Замечательно! — двусмысленно ответила Ленка. «Буду радоваться, что не Ленком, Ленусей или, еще хуже, Ленусиком!» Ленка ненавидела все производные от своего имени, кроме «Ленка».

— Мне тоже кажется, что замечательно. — Нефранцуз сделал вид, что не заметил Ленкиного недовольства.

Ленка, конечно же, сразу поняла, что этот незнакомец и есть обещанный Валерин друг. Он вызвал у Ленки противоречивые чувства. В его внешности было все, что Ленка не любила, а внешность для нее играла почти самую важную роль. У нефранцуза была борода, а Ленка ненавидела бороды, даже если это была аккуратная и стильная трехдневная щетина. Его прическа была чем-то средним между «под Котовского» и «под ежика», а Ленку всегда раздражали лысые, лысеющие и бритые мужчины. Серые глаза Ленка считала верхом банальности, хотя у нее самой глаза были именно серые. Его осанка показалась Ленке неприлично правильной — будто кол проглотил. А в его манерах было все, что Ленка так любила в мужчинах: уверенность с едва заметным оттенком высокомерия, бархатный голос с еле слышными нотками сексуальности, пронзительный взгляд с плохо скрываемым оценивающим налетом. И все же было в нем что-то, что не позволило Ленке однозначно записать нефранцуза в разряд «гадов», «донжуанов» или «нахалов». Какая-то внутренняя сдержанность, которая в сочетании с внутренним стержнем делает мужчину совершенно неотразимым.

«Опять бабочки в животе залетали, — отметила про себя Ленка. — Наверное, все же съела что-то не то. Бабочку, например».

— Пойдем, Аленка, завтракать, тебя уже все заждались, — сказал Жан и совершенно неожиданно взял Ленку за руку.

«Ой, что это», — оторопела Ленка. Оторопела настолько, что покорно и молча пошла к костру за странным нефранцузом.

Настроение у нее почему-то резко испортилось, а вот у всех остальных оно было на удивление приподнятым. У костра царило подозрительное оживление. Во время завтрака, который до этого проходил спокойно и вяло перетекал в ужин, оживление только усилилось. Все много и быстро говорили, шутили, громко смеялись. Вскоре Ленка осознала, что весь этот ажиотаж крутится вокруг нефранцуза, глаза у Машки с Людой горят, когда они на него смотрят, а когда он на них смотрит пронзительным сексуальным взглядом, их щеки наливаются румянцем. Валера активно жестикулирует, поддакивает своему другу — одним словом, с радостью играет вторую скрипку. «Ну, все ясно, — подумала Ленка. — Король тусовок, звезда компании». Она слишком любила замкнутость и косноязычность бывшего мужчины своей мечты, чтобы ее мог не раздражать общительный и разговорчивый мужчина, претендующий на роль «пупа вселенной».

— Я пойду поплаваю. Поплыву далеко, так что… — завела Ленка свою обычную песню.

— А я с тобой пойду, — неожиданно напросился нефранцуз.

«Надеюсь, мы будем плыть молча», — подумала Ленка. И в следующую же секунду призналась себе, что ее почему-то вовсе не расстраивает перспектива поплавать в компании с Жаном. Ленка была этому даже рада.

Плыли они действительно молча. Ленку это молчание не тяготило, но удивляло.

— На берегу без тебя скучно, наверное, — первой начала беседу Ленка.

— Тебе, кажется, не нравится, что я много говорю? — улыбнулся нефранцуз и посмотрел на Ленку очень французским взглядом.

— Не нравится, я тишину люблю, — честно ответила Ленка. Ей почему-то было все равно, что подумает про нее этот французский нефранцуз.

— Я тоже тишину люблю, поэтому предпочитаю говорить сам. Я сам себя не слышу, когда говорю.

— Логично. — Ленка не нашла чем возразить.

Жан тоже не нашел что ответить на Ленкино «логично», поэтому дальше они плыли молча. «Не смотри на него, слышишь, не смотри!» — командовала себе Ленка. Но голова сама собой поворачивалась влево, а глаза смотрели — нет, не просто смотрели, а следили за всеми движениями нефранцуза. Жан себе ничего не командовал, он просто плыл полубоком, оценивающе рассматривая Ленку.

— Хорошо двигаешься, — тоном знатока сказал Жан. — Мы с тобой великолепно смотримся вместе.

— Угу, надо будет фотосессию устроить, а фотографии потом продавать в модные журналы, — почему-то злобно огрызнулась Ленка. Ей показалось, что бабочки в ее животе так активно хлопают крылышками, что вполне способны утащить ее на дно. «Нет, топиться я сегодня не настроена», — решила Ленка.

— Поплыли к берегу, а то я замерзла что-то, — придумала Ленка отговорку, тем более что и правда начинала дрожать от холода.

— Да, губы у тебя синие, — улыбнулся Жан.

Ленка старательно начала кусать губы, чтобы они перестали быть синими, — ей не хотелось предстать перед Жаном в обличии «замерзшего цуцика с синими губами».

Рядом с Кораблевым Ленка никогда не беспокоилась о том, как она выглядит: не испортилась ли прическа, не размазалась ли косметика. Впрочем, и косметикой рядом с Кораблевым пользоваться не хотелось. Он все равно никогда не обращал внимания на внешние и тем более искусственные проявления красоты. Жан на самом деле тоже не обращал, только Ленка об этом еще не знала.

Жан заметил Ленкины манипуляции с губами.