Все дело в платье

– Да? А ты куда едешь? Тебя проводить? – спросил Роберт, предлагая Маше руку. Ох уж эта пресловутая Робертова галантность, будь она неладна, всех она с ума сводит. Впрочем, ничего плохого в хороших манерах нет. Маша приняла руку. Она даже захотела, чтобы именно в этот момент ворота во дворе дома раскрылись бы, и перед ними возник бы гончаровский кроссовер, и он сам – сидящий за рулем, изумленный и взбешенный. Маша с Робертом? Как? Почему? О, это было бы достаточным возмездием за подлую дверь-неоткрывайку.

– Я пойду до метро, – сказала Маша неопределенно.

– А где же твой водитель? – удивился Роберт, и Маша растерялась, не зная, что сказать. – Скажи, в чем дело? Я могу помочь? Ты встречаешься тут с Николаем… с Гончаровым?

– Не-а, – замотала головой Маша. И тут то ли из-за того, как все нелепо выходило, то ли от излишней чувствительности, которую все приписывают беременным, но Маша заплакала. Такой поворот окончательно утвердил Роберта Левинского в предположении, что с Машей все вовсе не в порядке, но что с этим делать, он не совсем понимал. Выяснив подробности драмы с дверью, он выдвинул два предложения – пойти с Машей и попробовать открыть дверь вместе, а также пойти к Ольге и подождать Гончарова у нее. Оба предложения были отметены Машей как неприемлемые.

– Но почему? – переспросил Роберт, искренне недоумевая.

– Да потому что! – крикнула Маша, хотя вроде орать и не собиралась. Нервы. – Что, если он передумал и сменил замки?

– Глупость какая-то, я уверен, это не так.

– Не так? Ну так пусть он мне сам это объяснит. Завтра. Или послезавтра. Или через недельку, я посмотрю в своем календаре, когда у меня будет время. – Машу несло, как бумажный кораблик по наклонной улице в половодье, того и гляди смоет в ближайшую решетку для ливневой воды. Роберт покачал головой и предложил не кипятиться.

– Почему? Почему бы мне не кипятиться? – спросила Маша.

– Потому что ты – не чай, – резонно ответил Роберт. – Так, ты вся дрожишь.

– Ничего я не дрожу.

– Пойдем в кафе, выпьем чаю и ты НЕ будешь дрожать так, – примирительно рассмеялся Роберт. Когда они оба, вдвоем, вошли в кафе, это было, в общем-то, довольно странно. Их усадили за маленький – единственный свободный – столик в кафешке. Официантка бросила им одно меню на двоих, но, поскольку Маша и думать не могла ни о какой еде, кроме шоколадного торта, выбор был прост.

– Принесите торт и два чая. Один зеленый, другой с бергамотом, – попросил Роберт. – У вас есть молочный улун?

– Да, конечно, – кивнула официантка и ушла, забрав столь дефицитное меню.

– Ты помнишь, какой я люблю чай, – сказала Маша утвердительно, но Роберт только пожал плечами.

– Это не так сложно, когда работаешь с человеком так долго, как мы с тобой. Ну что, ты успокоилась немного? Мы сейчас спросим, может быть, у них тут найдется зарядка для твоего телефона. У тебя же обычный яблочный аппарат, да?

– Да, самый обычный, – кивнула Маша. Однако зарядки для телефона в кафе не нашлось. Наплевать. Маша решила, что, раз уж вечер окончательно испорчен, она поедет домой к маме. В любом случае. Сегодня она не хотела ни о чем рассказывать Гончарову, так она была зла. Особенно о том, что он скоро станет отцом. Перебьется. Пусть ему дверь рассказывает.

– Как ты вообще поживаешь? – спросил Роберт с улыбкой, глядя на то, с какой скоростью поглощает Мария Андреевна Кошкина шоколадный торт. – Счастлива? Я слышал, вы назначили дату?

– Я не понимаю! Мы назначили ее сегодня утром. Сегодня! Как все об этом узнали?

– Я лично – от Щучки.

– А, ясно. Ему небось Николай сам донес. Поделился радостью, – мрачно кивнула Маша.

– Значит, с делами покончено? Будешь строить семью? – спросил он, вызвав яростный протест.

– С чего бы? Я не собираюсь ничего бросать. Парк я доделаю, это точно. И рекламная концепция на весну сейчас как раз разрабатывается. Кто знает… Семья – это хорошо, но это еще не все! Я вообще не думаю, что моя жизнь сильно изменится после этой свадьбы. – Маша и сама чувствовала, что несет полный бред. Ее жизнь не изменится? Ха! Да она меняется прямо сейчас, пока Маша пьет чай. Растет, преображается. Ничто не будет прежним.

– Ты знаешь, я не должен был бы тебе этого рассказывать, – пробормотал вдруг Роберт, отодвинув чашку остро пахнущего чая с бергамотом в сторону. – Это вообще не мое дело. Гончаров, возможно, сам тебе все расскажет, когда появится ясность.

– Расскажет о чем? – нахмурилась Маша.

– Я лучше помолчу. Просто… спроси своего Николая о… нет, правда, это не мое дело, – и красивое, тонкое лицо Роберта отразило такие муки и сомнения, что Маша похолодела.

– Расскажи ты. Я никому не скажу.

– Не в этом дело. Я не этого боюсь, понимаешь? Я бы не хотел быть тем, кто приносит дурные вести. В конце концов, я уже доставил тебе немало беспокойства в прошлом. Я рад, что все обошлось, и, на самом деле, бизнес – жесткая игра. Что ж поделать.

– Ты меня пугаешь.