Все демоны: Пандемониум

— Слыхал я о всяких самозванцах, — хмыкнул вампир, — но о душе-самозванке слышу впервые. Это что-то новенькое.

Все это случилось накануне, а теперь Зелг, затаив дыхание, ждал, когда перед ним появится лорд Таванель. Кто он? Каким будет? В чем заключается его дело? И очень боялся не узнать его, не заметить, что-то упустить и совершить страшную ошибку, которая может дорого обойтись душе, рассчитывающей на помощь.

Фея Гризольда волновалась не меньше и то и дело просыпала табак на шикарные черно-красные драконьи крылья, которые служили некроманту плащом.

* * *

Ни один поэт не интерпретирует природу так свободно, как правовед интерпретирует право.

Жан Жироду

У судьи Бедерхема и впрямь было чему поучиться. Он с блеском решал самые сложные и запутанные дела. Дотошные и придирчивые люди, вероятно, назвали бы его метод радикальным, но никто не мог отрицать, что он действует.

Возьмем, к примеру, тех же вавилобстеров. Дело: «Грыза против Плупезов».

Когда на место истца встал пожилой гоблин в дорогом кафтане, сшитом по последнему слову аздакской моды, Бедерхем немного побуравил его взглядом, а затем рявкнул:

— Ты проходил у меня по какому-нибудь делу? Твое лицо мне знакомо.

— Не я, ваша честь, — пролепетал несчастный, теряясь под огненным взором демона. — Мой папочка, Грыза-старший.

— Да-да-да, — довольно закивал Бедерхем. — Дело о краже вавилобстеров. Ответчик не явился в суд. Семья до сих пор утверждает, что он охотится на борзых козлят. Чего же ты хочешь?

— Справедливости! — возопил гоблин. — Папочка умер восемнадцать лет назад и теперь является всем и каждому в семье. Требует отмщения.

— Я его понимаю, — милостиво заметил судья. — Месть — сладкое чувство.

— Сам я ненавижу вавилобстеров. У меня при одном только их виде чесотка начинается. Но папочка упрямый. Он и при жизни был зануда, только вечно занят. Что спасало семью и ближайших друзей. А теперь у него куча свободного времени. Он нас со свету сживет этими вавилобстерами. Помогите, ваша честь. Пусть Плупезы хоть как-нибудь ответят за бесчинства Хупелги.

Зелг хотел было сказать, что раз кража не доказана, то семья ответчика не должна страдать, иначе какое же это правосудие? Он собрался предложить перенести разбирательство на следующий год, вплоть до получения точной информации, но ему сделалось неудобно: бедный старичок уже умер, не дождавшись рассмотрения дела, а его детей еще жальче.

Вот тут он и узнал, что такое класс!

— Герцог слышал тебя, — сказал судья гоблину. — Он повелевает! Названный Хупелга ловит борзых козлят? — Демон едва заметно ухмыльнулся. — Пусть это и будет его пожизненным наказанием.

— Благодарю, ваше высочество. Благодарю, ваша честь. — Гоблин кланялся как заведенный. — А что если он все-таки поймает козленка? Папочка опять расстроится, о чем я даже думать боюсь.

— Сие невозможно, — громыхнул демон. — Но если чудо свершится, суд обязует Хупелгу продать борзого козленка в аздакский королевский зверинец — они там давно мечтают получить хотя бы одного, — а вырученные средства отдать семье умершего истца за их долготерпение. И как компенсацию за дорожные расходы.

Король Юлейн не выдержал и зааплодировал.

— Я уже мечтаю о таком судье, — зашептал он Гизонге. — Нельзя ли как-нибудь договориться с Бедерхемом, чтобы наших судей отправлять к нему, в Преисподнюю, для расширения кругозора и повышения мастерства?

Маркиз подумал, что только его повелитель способен родить такую запредельную идею.

А демон, между тем, рассматривал следующее дело: Гука Ухолист против Кресселя Водохлеба; Крессель Водохлеб против Гуки Ухолиста.

Судились двое огромных, замшелых троллей, которых даже от их родичей отличала благородная скудость мысли.

Тяжба возникла давно, из-за некоего имущества, которое им не то не удалось поделить, не то кто-то из них его безнадежно испортил. Причем один полагал, что речь идет о котле эля, а второй — о сундуке с драгоценностями: каменной погремушкой, старым циклопьим башмаком и большим деревянным шаром неизвестного назначения.

Впрочем, память подводила Кресселя и Гуго с той же безотказностью, с какой изменяла им логика.

Оба красавца были не в состоянии связно изложить свои претензии; издавали умилительные звуки, на которые немедленно явились потрясенные Бумсик с Хрюмсиком; порывались затеять драку друг с другом и гномом-секретарем и неприлично таращились на Зелга с Бедерхемом.

— Может, стукнуть, чтобы заработало? — осведомился Такангор, когда тролли окончательно завязли в середине убогого рассказа.

— Зачем же? — спросил Бедерхем. — Все и так предельно ясно. Герцог слышал вас, — зарокотал он. — Герцог повелевает: казнить обоих в назидание остальным истцам и ответчикам, дабы тяжбу свою знали досконально.

Тролли грустно вращали глазами.

— Ваша честь! — ужаснулся милосердный Зелг.

Бедерхем только дернул крылом. Его хвост выбивал мерную дробь на каменных плитах.