Все демоны: Пандемониум

Для начала граф да Унара прочитал уже известный читателю фрагмент четвертой главы из докладной записки библиотекаря Папаты, а от себя добавил, что, будучи несмышленым мальчишкой, встретил как-то лорда Таванеля — того, что сидит сейчас во дворе под конвоем, когда отец впервые взял его с собой на охоту.

Заядлый охотник, старый граф выезжал в самые отдаленные провинции Тиронги, чтобы найти по-настоящему нетронутые уголки. И однажды нелегкая занесла их в Лялятпополис, в окрестности замка Таванель.

Самого хозяина начальник Тайной Службы видел издалека и мельком. Отчего-то его отец, человек отважный, прямой и славный своей бескомпромиссностью, приказал поворотить коней и покинул поместье с максимальной скоростью, на какую оказались способны его породистые скакуны.

Сыну он объяснил только, что не желает, дабы взгляд лорда упал на него или его наследника. Граф да Унара помнил, что они неслись прочь, будто их преследовали все демоны Преисподней (тут он сделал поклон в сторону судьи Бедерхема, и тот вяло похлопал в ладоши, показывая, что оценил каламбур). Зная, что отец его не верил в приметы и смеялся над суевериями, не боялся колдунов и чародеев и никогда не ходил к предсказателям, граф мог только гадать, что знал его родитель об этом человеке такого, что заставило его обратиться в паническое бегство.

И еще запомнилось да Унара, как выяснилось, на долгие годы: отец обратил внимание на то, что лорд Таванель нисколько не постарел со времен упразднения ордена кельмотов. «Нелюдь, нелюдь», — повторял старый граф.

Не много, но вкупе со справкой господина Палаты наводит на размышления.

— Зачем же он тогда явился в Кассарию? — недоумевал Зелг. — Коли он злоумышленник и вовсе не тот, за кого себя выдает, сидел бы в своем Лялятпополисе и носа не высовывал. Я бы на его месте таился, как мышь под метлой.

— Видишь ли, милорд, — кашлянул дедушка. — Ты, чистая душа, даже вообразить себе не в состоянии, что творится в голове у таких, как этот Таванель, не то что занять его место. Кстати, ты даже не можешь как следует прочитать семейные хроники, где задокументировано раз и навсегда, что никто не может не явиться на Бесстрашный Суд, коли его вызывают туда в качестве ответчика. И заклинание соответственное наложено — времен Лягубля и покоренья Пальп. Долблю тебе, долблю, как та муха — головой о стекло. Никто ее не любит, хотя она старается…

— Я тебя люблю, — утешил его доктор Дотт. — Вот, хлебни эфирчику. И не пугай ребенка.

— А мне этот Таванель сразу не понравился, — внезапно подал голос король Юлейн, слегка пообвыкшийся в обществе демона и потому осмелевший. — Взгляд у него пустой, безжалостный — ни понимания, ни сочувствия. Прямо как у душеньки Кукамуны. Это моя жена, я вам о ней рассказывал, — пояснил он заинтересовавшемуся Бедерхему. И добавил во внезапном порыве вдохновения: — Если вас станут уговаривать жениться, рвите их на части, пожирайте с костями, но не соглашайтесь. Женитьба — верная гибель. Это я вам говорю.

— Итак, личность ответчика можно считать установленной, — внес ясность Такангор, уже сидевший за обеденным столом в окружении Карлюзы, Левалесы и небольшого сонма домовых и призраков под управлением счастливого многонога Гвалтезия.

Есть в мире вещи неизменные: восход, закат; рождение, смерть — и обедающий минотавр.

Пока Такангор жевал, Гвалтезий был уверен в завтрашнем дне и никакие катаклизмы, сотрясавшие Кассарию, его не беспокоили.

— Не совсем, — откликнулся Кехертус. — Прошу предоставить слово моему дяде.

Славный дядя Гигапонт буквально сиял от счастья. Во-первых, он мог наконец принести действительную пользу гостеприимным обитателям кассарийского замка; во-вторых, принять участие в беседе на самом высоком уровне — а этот дядя был немножко сноб и страсть как любил общество королей и вельмож; в-третьих, снова напомнить миру о своих любовных похождениях.

Бедерхем не уронил честь демонического мундира, сразу разглядев Гигапонта на шелковой подушечке, торжественно вынесенной оборотнем-лакеем и положенной на добродушный шестиногий столик, который важно вышагивал перед членами собрания вперед и назад. А Левалеса не успел удивиться: ему все объяснил Карлюза.

— Итак, господа, — торжественно начал Гигапонт устами племянника, — в далекие времена, когда многие из присутствующих здесь были еще юными личинками, у меня случился страстный роман с вытекающими из него брачными обязательствами в провинции Лялятпополис. Надо сказать, мне дико повезло: не успел я от переизбытка чувств выпустить паутинку, как поднялся сильный ветер, и меня, в буквальном смысле слова, ветром сдуло из общества моей избранницы.