Все девочки взрослеют

Мы миновали Брод-стрит, проехали мимо большой красной вывески Университета искусств, которая огибала здание. Питер посмотрел на часы и сжал мои ладони. Один за другим загорались фонари.

— Итак, что вас интересует?

БЕТСИ82, в миру Бетси Бартлетт, улыбалась нам с другой стороны стола, покрытого белой скатертью. Горели свечи, розовели щеки гостьи, мерцала тонкая золотая цепочка на ее шее. У Бетси были вьющиеся каштановые волосы, длиннее, чем на снимках в Интернете, высокий лоб и открытая улыбка.

Я подняла бокал сангрии, пытаясь отделаться от ощущения, что у нас свидание с этой решительной и добродушной медсестрой и суррогатной матерью. После долгих споров мы с Питером решили отвести Бетси в «Уно мае» — мой любимый ресторан. Мы обменялись фотографиями детей (я запаслась старым снимком Джой, на котором дочь улыбается), посудачили о погоде (сырой, как и положено, с грозами чуть ли не каждую ночь), президентской кампании и последнем скандале (голозадая старлетка занялась сексом в общественном месте). Затем заказали графин белой сангрии с малиной и ломтиками персиков и полдюжины закусок: жареные оливки, крошечные телячьи фрикадельки, теплый салат с конскими бобами и лимской фасолью, блестящие белые и кремовые ломтики сыра, мед и джем. Бетси попробовала всего понемножку, восклицая, что в Хоршеме такой еды не найти.

Также я попросила официанта принести лепешек. Бетси улыбнулась и наклонилась ко мне.

— Полагаю, у вас куча вопросов.

Это правда, целых три печатные страницы. Но первым делом я выпалила:

— Почему вы этим занялись?

— Хотела отблагодарить судьбу. Мне очень повезло в жизни. Здоровье, удачный брак, прекрасные дети. Денег у нас немного, свободного времени и того меньше, так что благотворительность отпадает.

— И на что это похоже? — спросила я. — Как вы себя чувствовали?

— Немного странно, — ответила Бетси. — В первый раз, с Илаем, я переживала по поводу того, что говорить людям. Конечно, мальчики мне помогли, в кавычках. — Она улыбнулась и произнесла детским фальцетом: — У мамы в животе чужой ребеночек!

В этот миг гостья была очень похожа на своего сына.

— И как, люди нормально это восприняли? — вклинился Питер.

Бетси пожала плечами.

— Ничего плохого в свой адрес не слышала.

— А потом? — продолжала я. — Вам было тяжело, когда настало время… В смысле, когда вам пришлось…

— Отдать ребенка? Думала, что будет тяжело, но ошибалась. Мне казалось, что я тетя, а не мать, если вы понимаете, о чем я. Но не няня, как иногда говорят другие суррогатные матери. Мне словно доверили ребенка на время. Срок вышел, и его забирают родители. А я остаюсь со своими детьми.

— Наверное, отцы были очень благодарны, — предположил Питер.

— Они плакали.

Я опустила глаза. Бетси потянулась через стол и взяла меня за руку.

— О нет! Они плакали от счастья! Все в комнате плакали! Когда я увидела лица отцов…

— Простите, — пробормотала я и промокнула глаза салфеткой.

Я вспомнила, как мне впервые показали Джой. Растерянная и ошарашенная, я взяла ее на руки. Посылка, которую не заказывала. Дар, которого не ожидала.

Бетси сжала мою ладонь.

— Знаете, — робко начала она, — наверное, не стоит об этом, но я читала вашу книгу.

Я перестала плакать.

— Правда?

— Ага. Когда училась в старшей школе. Мои родители разводились. Сестра привезла из колледжа подружку. Отцу пришлось нелегко. Прежде я никогда не читала о подобном. Не думала, что чья-то мать или сестра тоже может однажды проснуться и заявить: «Угадайте, что случилось? Я совсем не та, за кого меня принимали!» — Бетси подняла бокал сангрии. — Мне казалось, я ни с кем не могу поделиться. Ваша книга подвернулась очень вовремя.

— Ух ты. Спасибо. Мне… приятно слышать.

Я тоже взяла бокал. Никогда не умела вести беседы о своей книге.

Питер почувствовал, что мне не по себе, и наполнил бокал Бетси, затем мой.

— Итак, что бы вы хотели выяснить о нас?

Пока они общались, я разгладила салфетку на коленях. Если бы это было свидание, оно бы оказалось успешным. Никто не сидел дома, не волновался, не ждал телефонного звонка, понимая, что ожидание напрасно. «Ребенок, — подумала я. — Маленький мальчик». Почему-то я была уверена, что у нас родится мальчик. На глаза вновь набежали слезы. Я вспомнила неповторимую приятную тяжесть младенца на руках, запах мыла и теплого хлопка, невесомое прикосновение крошечного кулачка к щеке. Идеальный мальчик под стать моей идеальной, хотя порой невыносимой девочке.

30

Я сидела на диване. Чемодан у ног, телефон в руках. Двадцать семь минут девятого. Мать ушла два часа назад.

Можно просто поймать такси, которое подбросит до станции, и уехать к Брюсу, как обещала. Но Брюс не отвечает на звонки, а ночевать на улице в Нью-Джерси не хочется. Я застонала и открыла мобильный. Мне некому позвонить. Моя жизнь разрушена. Мать — лгунья, родители втайне планируют завести второго ребенка, бат-мицва Эмбер Гросс уже завтра, но мне нечего надеть.

Я смотрела на экран телефона. Тетя Элль? Саманта? Бабушка? Все не то.

— Хочу сбежать, — поделилась я с пустой комнатой. — Хочу сбежать и поступить в цирк.