Все девушки — невесты

— Ага! Так он и доложился. Леший знает, как его зовут! Говорю же, Ритка как Муська! Родную бабушку толкнула, да так крепко. А эта бабушка нянчила ее…

— Мама! — заорала я диким голосом, искаженным удушьем. — Не важно, кого ты нянчила! Как он выглядит этот треклятый парень?!

Вадим протянул мне стакан с виски. Я замотала головой, но машинально схватила стакан, расплескав желтую жидкость. Знаком показала, что хочу курить. Мама сообщила: парень как парень — среднего роста, одет в рванину, смуглый, длинноволосый, а башка платком замотана. Какой платок? Душман он, что ли? Или чеченский террорист? Имя подходящее — Тимур… Зачем же Риточка к нему побежала?.. Ягненок вновь встал у меня поперек горла.

— Пей! — приказал Паперный и лишь после того, как я отпила с полстакана и стала хватать ртом воздух уже от крепости виски, а не от нервов, протянул пачку сигарет и пепельницу. Руки ходили ходуном, ломая тонкую сигарету. Ему пришлось самому поджечь новую и вставить мне в рот.

— Я перезвоню! Я скоро приеду! — Нажав на кнопку «No», я выронила трубку, взахлеб пересказывая Вадику приметы похитителя.

— Выпей еще, — повелительным тоном бросил он и выполнил некие манипуляции на пульте сигнализации, лежавшем на каминной полке.

Буквально через полминуты в гостиную прибежала Шура, явно поднятая с постели, — в полосатой пижаме, с блестящим от крема лицом и бигуди в волосах. Щурясь от яркого света, она недоуменно вопросила:

— Вадим Георгиевич, чего вы меня звали?

— Шпионка! — вызверилась я на экономку.

— Где твой кот? — жестко принялся допрашивать хозяин.

— Как где? Гена спит… — Она несколько смешалась. — Позвать, что ли? Ехать собрались?

— Оставайся здесь, я сам его навещу! — Вадим стремительно вышел.

Шура, не зная куда себя деть, отвернулась к столу, занялась уборкой посуды. Я готова была разорвать ее на клочки, но от сигареты голова закружилась еще сильнее — вставать с кресла было рискованно. Зато виски подействовал как наркоз, заморозивший внутренности и умеривший дрожь. Лишь ярость моя не унималась.

— Ну и зачем ты этим занималась?.. Эх ты, сама признавала: Вадим Георгиевич — золотой мужик, и притом за ним шпионила!

— Сонька, миленькая, не подставляй меня, не рассказывай ему про это! Я же ради Генки. Нравится он мне шибко!

— Что там может нравиться? Твой Федюк — продажная тварь, подлая двустволка. Слуга двух господ!.. Не знаю уж, какие деньги ему заплатили за то, чтобы… Впрочем, никакой он не твой! Ему нравится такая стерва!.. такая… которая увела у меня мужа, а теперь на дочку покушается. Господи, мне надо ехать! Скорее ехать! — истерически воскликнула я и зажала рот обеими руками, чтобы задушить начавшуюся истерику.

Вернулся Вадим. Мрачно сообщил, что Геннадия в комнате нет и многие его вещи исчезли.

— Неужто он сбежал к той стерве? — с отчаянием вырвалось у Шуры.

Ей никто не ответил. Я бросилась к Паперному:

— Вадик, отвези меня, пожалуйста, домой!

— Да, едем, — коротко откликнулся он и надел пиджак. Сунул в карман мобильник, проверил содержимое бумажника, а еще прихватил с собой початую квадратную бутыль виски. В одной руке нес ее, другой поддерживал меня. На пороге, не оборачиваясь, бросил экономке: — Воронкова, а с тобой я разберусь завтра. И не вздумай блефовать! Уволю к чертовой бабушке без выходного пособия!

— Ва-адим Георгич, — простонала она со слезой в голосе. — Да кабы я знала! Да я ж на вас, как на Бога, молиться готова!.. Сонюшка, и ты не серчай на меня! Чес-слово, я не специально…

Уже в машине он спросил, что она натворила. Я пересказала услышанный монолог Федюка. Мы сидели рядом на передних сиденьях. Вадим рулил с закаменевшим лицом. Я курила и причитала:

— Где ее искать? Кто бы знал, где искать мою девочку?

Выехав на прямую дорогу, он отхлебнул из горлышка виски и передал мне бутылку:

— Выпей, Софья. И держись. Минут через десять уже приедем.

Я была как во сне — отдаленно слышала, как он отрывисто произносит в трубку сотового:

— Тарасов, ты? Извини, старик, что звоню среди ночи… Тут такая ситуация…

Виски мне больше не помогал. Зато помог голос Паперного — он был тверже самого твердого металла и внушал мне уверенность, что Вадим обязательно найдет маленькую, глупую Ритку, спасет ее из лап террориста. Я запру ее дома и больше никуда и никогда не отпущу. Сама буду стеречь!

…Через час Паперный поднял на ноги всех, кого только было возможно, — частного детектива, лучшего оперативника нашего райотдела милиции и сотрудника ФСБ. Наша квартира превратилась в штаб боевых действий — звонили одновременно по трем телефонам. Растрепанная мама металась по кухне, готовя на всех кофе. Она и посоветовала обратиться к Оксане, которая вроде бы знает парня, приходившего за Ритой. Я, как назло, не могла отыскать номера телефона Петренко, но зрительно помнила расположение ее дома, и мы с Вадимом съездили за ней.

— Нет, его зовут не Тимур, — поставила нас в тупик дочкина подружка. — Его зовут Станислав Рудницкий, и Ритка давно в него влюблена — еще с весны или даже с зимы…

— Как же так? А почему я ничего не знала?