Все девушки — невесты

…В приемном покое мы просидели до восьми часов утра. Операция закончилась, Риту перевели в реанимацию, куда родственникам вход был воспрещен. Но Вадик договорился, чтобы нас пустили посмотреть на мою дочку из-за стекла. Узнать Риточку можно было только интуитивно: ее голову опутали бинты, из носа и вен тянулись трубки капельниц, дыхание поддерживалось искусственно — аппаратом. Нейрохирург утешил: девочка не чувствовала боли, потому что не приходила в сознание. А как только придет, ей будут вводить обезболивающие препараты.

— Организм молодой, крепкий. Будем полагать, через сутки выйдет из комы, — рассуждал он и поинтересовался, способна ли я оплатить дорогостоящие эффективные лекарства.

— Без вопросов, — заверил его Паперный. — Только скажите, сколько надо.

— Вы, значит, отец? — уточнил врач.

— Считайте, что так.

Я прилипла к стеклу. Не могла поверить, что дочка ничего не чувствует. Мне казалось, мое присутствие должно ей помочь — как в детстве, когда я носила Риточку на руках и убаюкивала, прижимая к себе. Я изо всех сил посылала ей флюиды любви, нежности и обожания. Но синеватое личико хранило неподвижность — даже веки не дрогнули. Это ужасно, когда твой ребенок зависает между небом и землей, парит в неизвестных эмпиреях, куда нет хода никому. Это самое ужасное — сознавать свое бессилие…

— Она спит?

— Конечно, спит! Как вы хотели? Больная еще от наркоза не отошла, а вам надо, чтобы она бегать начала?! Ступайте, родители, не волнуйтесь — уход за девочкой будет наилучший, самый тщательный… Да идите вы уже, ради бога, — у нас пятиминутка начинается, мне дежурство сдавать. — Он окончательно потерял терпение.

Пришлось вернуться на кушетку в приемном покое. Вадим принес мне сигареты, минеральную воду, шоколад и сок. Хирургу, дежурным врачам, медсестрам и санитарам из приемного покоя раздал коробки конфет и какие-то пакеты. Я подумала, что он и впрямь заменил Ленчика… Хуже того, не было бы у Ритки блудного папаши, не произошло бы этой кошмарной аварии…

— Сонечка, мне пора на службу, — склонился надо мной Паперный, отвлекая от страшных мыслей.

— Да? — удивилась я.

— Да. Я буду звонить, буду держать все под контролем. И ты звони.

— Да, — утвердительно вздохнула я, соображая крайне медленно.

— Стаса тоже уже прооперировали. Представляешь, Сонь, у них с Ритой одинаковая группа крови.

— Вторая?

— Вторая, резус положительный, — кивнул он и показал мне мобильник. — Я распорядился насчет доноров. Соня, верь мне, все будет о'кей! Ты поняла?

— Угу…

— Может, отвезти тебя домой?

— Ни в коем случае, — испугалась я, хватаясь за края кушетки, будто он намеревался оторвать меня от нее насильно.

Вадим уехал, а следом явились мама и моя свекровь Антонина Ивановна. Ближе к обеду подтянулись коллеги из агентства во главе с шефом. Он, выразив сочувствие, предложил передать заказ про горбы кому-нибудь другому.

— Нет-нет, — решительно воспротивилась я. — Текст уже практически готов. Как только Рита придет в сознание, я его сдам.

Заплаканные бабушки посмотрели на Льва Назаровича как на врага народа. Шеф выразил намерение помочь материально, но сделал это как-то ненастойчиво, вскользь.

…Рита не пришла в сознание и к вечеру. Я совершенно извелась и отупела от тревоги. Количество сочувствующих все прибывало и прибывало — приехали Тамара Васильевна и Ольга Костикова, моя соседка по площадке Эльвира со своим мужем Сергеем, Лиля и другая моя приятельница — Таня Пушко, кандидат медицинских наук. Она оказалась единственной, кто не ахал и не вздыхал, а принял деятельное участие.

— Рите прокапывают что-нибудь для стимуляции мозгового кровообращения? — задала Пушко вопрос по существу.

— Не знаю. А что, надо?

— Не то слово. Жизненно необходимо! Представь, у нее мозг столько часов бездействует, могут произойти необратимые изменения, вплоть до атрофии отдельных участков. Надо капать хотя бы элементарный ноотропил…

Татьяна направилась в травматологическое отделение, немедленно разыскала знакомых и организовала дополнительные капельницы для Риты и Стаса, у которого тоже обнаружилось сотрясение мозга. А меня заставила выпить соку и отобрала сигареты:

— Хватит, у тебя уже скоро никотин из зубов начнет капать, как яд у змеи! Посмотри, на кого ты стала похожа!

— На кого?

— На высушенную мумию! Какая от тебя в таком состоянии польза? Держи себя в руках, копи силы — ухаживать за Риткой придется еще долго.

Жесткая отповедь Пушко оказалась полезнее соболезнующего сюсюканья, которым окружили меня родственницы и подружки. Таня отправила всех, включая маму и Оксану, по домам, а сама оставалась со мной до половины второго ночи — до того самого момента, когда дежурный врач сообщил, что Маргарита Зарубина очнулась. И даже спросила: где я? А еще: где Стаc? И, узнав, что он в том же отделении, спокойно уснула.

— А про меня она не спрашивала? — подалась к нему я.

— Нет, вообще больше ничего не спрашивала.

— Можно на нее еще раз взглянуть? Всего один разочек, а?!