Все дороги ведут в Иерусалим

Елизавета приподнялась на локтях и уставилась на посетителя:

– У меня бред? – наконец произнесла она потрескавшимися губами.

– Лизонька, успокойся, – мужчина от неожиданности растерялся, но как врач понимал, что роженицу надо сначала успокоить, а уж потом можно и самому мысли в порядок привести. – Тебе нельзя нервничать, береги силы, совсем скоро они тебе понадобятся.

– Что ты тут делаешь? – отрывисто спросила Лиза между стонами.

– Я тут работаю медбратом, – Юрий Александрович развел руками. – Это временно, потом снова врачом стану – эмиграция несет в себе некоторые сложности.

– Что ты тут делаешь? – снова спросила девушка. Ее интересовало, как этот человек оказался в ее палате и почему.

Мужчина стоял и растерянно моргал глазами – неожиданная встреча с Лизой, с которой он попрощался несколько месяцев назад навсегда, внесла такой хаос в его душу и голову, что он сейчас не мог адекватно оценивать происходящее.

– Что ты делаешь в моей палате? – Лиза начала злиться, боль сводила ее с ума, но больше всего сейчас убивал ее страх – этот человек мог неслучайно появиться здесь. «Может, за мной следят? – думала она, наблюдая за Юрием Александровичем. – Вдруг Бенедикт на самом деле жив и ведет сейчас со мной такую игру? Я же не видела его тело! Нет, он не мог так со мной поступить! Со мной и нашим ребенком!»

– Я был в своем отделении, разбирал перевязочный материал, когда услышал голос медсестры: «Кто-нибудь говорит по-русски?» Я и вышел. Меня попросили зайти в приемное отделение к русскоговорящей пациентке и успокоить ее. Я зашел и увидел тебя…

– Как хорошо, что это вы… – простонала Лиза. – Мы с мамой живем в Ришоне, записывайте адрес…

Новая волна боли заставила женщину замолчать… Через несколько минут она отдышалась и продолжила:

– Маме сообщите, она волнуется… Я в магазин вышла.

Женщина снова застонала и закусила губу…

– Вышла и не вернулась…

– Лизонька, успокойтесь, я все передам, все будет хорошо… А теперь постарайся расслабиться, совсем скоро тебе сделают укол, и полегчает. – Юрий Александрович говорил и говорил, словно гипнотизируя женщину своим голосом, пока для нее готовили операционную…

– Нитуах… Рофе мардим, – долетали до Лизы незнакомые слова сквозь мягкую русскую речь.

Она очнулась от сильнейшей боли внизу живота и машинально положила туда руки – живот был плоским.

– Что с моим ребенком? – закричала она. – Что с моим ребенком?

– Беседер. Бат, – молодая медсестра сухо посмотрела в историю болезни и уставилась на пациентку.

Лиза разрыдалась – она не поняла ни слова из того, что услышала, и паника охватила ее.

– Что с моим ребенком? – рыдала Лиза, держась за живот.

Медсестра вылетела из палаты и через десять минут привела тучную санитарку, которая присела на кровать девушки и принялась говорить:

– Девочка у тебя родилась, – хлопала она Лизу по руке. – Маленькая очень, недоношенная. В инкубаторе сейчас лежит, но все нормально. Вот вес наберет, и выпишут вас обеих… Ну что ты расстроилась? Все хорошо. Давай успокаивайся и набирайся сил. Тебе поскорее поправляться надо – ты же теперь мамочка.

Девушка приходила в себя, страх отступал, его место занимало безграничное счастье материнства.

Через час зашел Юрий Александрович с цветами и пакетом с подарками.

– Лизонька, как вы?

– Покажите мне девочку, – больше ее ничего не интересовало.

– Подождите, Лиза! Я сейчас!

Мужчина вернулся через три минуты с креслом-каталкой и торжественно произнес:

– Такси подано, садитесь.

Лиза вопросительно посмотрела на Юрия Александровича:

– А мне можно вставать?

– Здесь тебя сегодня ходить заставят, – мужчина помог ей подняться и перебраться на кресло-каталку. – В Израиле другой подход! Привыкай…

Юрий Александрович вез кресло по белым коридорам больницы и смотрел на собранные в пучок шикарные волосы женщины, на ее худенькие кисти, нервно теребящие поясок халата… И его сердце билось часто и громко…

Маленькая девочка весом 1900 граммов лежала за стеклом и сосала кулачок – она была так нежна и беззащитна…

– Она прекрасна, – Лиза расплакалась от счастья, что видит свою доченьку. – Это самый красивый ребенок на свете. Бенедикт был прав – дети должны быть зачаты в любви… Я назову ее Белла… В честь Бенедикта, ее отца, и еще потому, что она действительно красива…

Целый час женщина стояла и смотрела на свою дочь – шов болел, дикая слабость охватила все тело, но не было такой силы, которая заставила бы Лизу отойти от своего ребенка добровольно. Наконец медсестра, которая, оказывается, уже сорок минут ждала ее в палате для обязательных процедур, догадалась, где искать пропавшую пациентку, и пришла за ней.

– Лиза, – Юрий Александрович шел рядом, пока юная девушка в белом халате уверенно везла каталку. – Нам нужно поговорить… Это серьезно, это касается Бенедикта. И твоего с дочкой будущего.

Лиза встрепенулась:

– Бенедикта?

– Я зайду к тебе попозже.

Вечером, перед ужином, Лиза смотрела в окно и вспоминала Бенедикта: «Ну вот, любимый, я подарила тебе дочь, а тебя рядом нет… Надеюсь, ты нас видишь с небес… Я люблю тебя, Бенедикт, и буду любить всегда».