Все дороги ведут в Рим

Постум взлетел на коня. Жеребец прыгал, танцевал, веселился, как его хозяин. Может быть, его тоже накачали наркотиками? Как весело трещат выстрелы! Как здорово! Какая потеха! Почему остальные не смеются? Почему не веселятся? Как забавно падают варвары, беспомощно взмахивая руками. Как неуклюжи раненые, когда корчатся на земле. Варвары валятся на землю гроздьями, как чудовищные летучие мыши с серого полупрозрачного свода. Постум видел этот свод – огромную дугу, вставшую опорами триумфальной арки от одного конца поля к другому. Римские когорты приближались к этой дуге.

Постум пустил Ветра вскачь, не зная, следует ли кто за ним или он один несётся по полю, чтобы промчаться под сводами триумфальной арки первым. Варвары мчатся навстречу. Привет, чёрная мышка, зачем же так размахивать крыльями – все равно тебя ждёт смерть. Дзинк – и отличный норикский меч рассекает пополам даже доспехи из стали. Вперёд! Конь хрипит, рвётся. Правильно. Вперёд! Ещё мышь? И ещё одна? Крот, что ты думаешь о мышах, а ты, Гепом, бывший гений, прошедший удивительные метаморфозы, ответь, почему люди любят одних и презирают других? Выведи формулу успеха, найди алгоритм народного обожания. Ты же гений.

Под нагрудником липко и мокро. Хотелось выпрыгнуть из этих мокрых тряпок, из тяжёлых доспехов и легко и свободно плыть в сером пыльном облаке навстречу чему-то огромному, тяжёлому, душному, отчего лёгкие казались жалкими тряпочными мешками, не способными принять ни капли воздуха. Волна римских войск подхватила и понесла Постума вперёд. Он – её пена. Безумная хмельная пена.

Он ошибся, это не Ветер несёт его в битву, а восьминогий Слейпнир. И летит он не по земле, а по воздуху. Постум оглянулся и увидел, что вслед за ним скачут, поднимаясь к облакам, призрачные всадники. Его последний резерв, его бессмертная «Нереида». И это значит, что настал самый крайний срок. Говорят, бывает один раз такое в тысячу лет, когда мёртвые поднимаются, чтобы сражаться за живых.

А навстречу императору мчался всадник на огромном коне. Мгновение – и под сводом триумфальной арки Постум с ним сшибется. То бог войны Сульде, доспехи его сверкают золотом, и красное как кровь лицо светится раскалённой головнёй.

Из рукояти меча ударила струя огня. Клинок Постума вспыхнул молнией. Огни пересеклись и вспороли небо. И каждая четверть мира запылала, и все заволокло дымом. Противников отбросило друг от друга. Ослепительные дорожки огня бежали в разные стороны от их клинков, два истребителя – один римский, другой монгольский – пересекли огненные линии, самолёты вспыхнули и рассыпались детскими игрушками. При каждом ударе небо вздрагивало как живое, но тело Постума больше нечувствительно к боли. Противники кружились в воздухе и полосовали свод огненными шрамами. Уже все небо пылало. Меч Сульде задел императора, рассёк нагрудник, полоснул по груди. Постум собрал все силы и ударил в ответ. Арка над бойцами превратилась в огненную дугу и разломилась посредине. И тогда Слейпнир перевернулся в воздухе, будто был птицей, а не конём, и поднялся над аркой. Сульде рванулся следом, но не сумел догнать – застрял в горящих обломках арки, как в тисках. И бессмертная «Нереида» окружила его. Миг – и уже не было отдельных всадников, отдельных фигур – бессмертные слились в единое целое. Единое существо – последняя, уже окончательная метаморфоза.

Все кончилось внезапно. Постум очнулся. То есть не очнулся окончательно – лекарство продолжало действовать на его мозг. Но полет кончился. Кончился даже бег. Он увидел, что никакого коня нет. И Сульде нет. Он по-прежнему в принципарии Рутилия. Лежит на узкой походной койке префекта претория. А рядом с ним только Гепом и Крот. Сидят на ящиках от снарядов. А поодаль – Рутилий и его адъютанты. Ещё какие-то люди. Кажется, Корд. И ещё Камилл. Камилл размахивает руками и что-то кричит.

Постум закрыл глаза. Он вновь верхом на Слейпнире. Но в этот раз конь стоял, понуря голову. Постум не помнил, что произошло. Наверное, он пустился в погоню за Сульде, но сил не хватило. Никогда не хватает сил, даже если ты напрягаешься сверх меры, нечеловечески, все равно недостаточно, надо больше, ещё больше. Пока сердце не лопнет воздушным шариком, а глаза не вылезут из орбит.

…Видение вновь исчезло. Рутилий стоял перед ним и о чем-то спрашивал. Шевелил губами. Но Постум не слышал его слов.

– Что я должен ответить?

– Скажи: наступать, – скорее угадал он, чем услышал.

– Наступать, – шевельнул губами Постум. Получилось довольно громко.

Он ещё не знал – выиграна битва или нет. То есть битву римляне выиграли. Но выиграл ли он, Постум? Он так устал. До тошноты. Буквально. Он согнулся, и его вырвало. Одной жёлчью. Пальцы рук покалывали тысячи иголок. Так же, как и ноги. Как будто он очень-очень долго сидел неподвижно в неудобной позе. Сквозь пелену, застилающую мозг, дошло – он потерял слишком много крови.

«Мне плохо…» – хотел сказать Постум, но его опять начало рвать.

– Эй, кто-нибудь!.. – крикнул Крот. – Император весь в крови!

– Что случилось? Почему? – Кажется, это голос Камилла.